Смерть травы

— Оставайтесь, — предложил он. — Нам нужны лишние руки — ведь Люк болеет.

— Мое чудовище зовет меня, — сказал Джон. — Да и дети не станут делать задание на каникулы, пока они здесь. Боюсь, нам придется вернуться в Лондон в воскресенье, как намечали.

— Такие богатства вокруг! Посмотрите на все это, а потом вспомните о несчастных китайцах.

— Ты слышал какие-нибудь новости перед отъездом?

— Увеличилось количество судов с зерном из Америки.

— А что слышно из Пекина?

— Официальных сообщений нет. Но похоже, Пекин в огне. А в Гонконге пришлось отражать атаки на границе.

— Очень благородно, — насмешливо произнес Джон. — Вы когда-нибудь видели старые фильмы о кроличьей чуме в Австралии? Изгороди с колючей проволокой в десять футов высотой, и кролики — сотни, тысячи кроликов. Сгрудившись возле заграждения, они давят на него, напрыгивая друг на друга, пока в конце концов, не перелезут через изгородь, или она сама не рухнет под их тяжестью. То же самое сейчас творится в Гонконге. Только, давя друг друга, через изгородь перелезают не кролики, а человеческие существа.

— По-твоему, это также плохо? — спросил Дэвид.

— Намного хуже. Кролики движимы только слепым инстинктом голода. А люди обладают разумом, поэтому, чтобы остановить их, придется приложить гораздо больше усилий. Я думаю, патронов для ружей у них предостаточно, но, если бы даже их было мало, ничего бы не изменилось.

— Думаешь, Гонконг падет?

— Уверен. Давление будет расти до тех пор, пока не уничтожит его. Людей можно расстреливать с воздуха из пулемета, бомбить, поливать напалмом, но на месте каждого убитого тут же окажется сотня из глубинки.

— Напалм! — воскликнула Анна. — Нет!

— А что же еще? Для эвакуации всего Гонконга нет кораблей.

— Но ведь в Гонконге нет достаточного количества продуктов, и, если они действительно захватили его, им придется вернуться, не солоно хлебавши.

— Верно. Но что это меняет? Люди умирают от голода. В таком положении человек способен на убийство из-за куска хлеба.

— А Индия? — спросил Дэвид, — Бирма и вся остальная Азия?

— Бог знает. В конце концов, они получили какое-никакое предупреждение на примере Китая.

— Как же они надеются сохранить это в тайне? — спросила Анна.

Джон пожал плечами.

— Они отменили голод с помощью закона — помнишь? И потом, в начале все выглядит просто. Вирус был изолирован в течение месяца, когда уже поразил рисовые поля. Ему даже придумали изящное название — вирус Чанг-Ли. Все, что от них требовалось, — найти способ уничтожить вирус, сохранив растение, либо вывести вирусоустойчивую породу. И, наконец, они просто не ожидали, что вирус начнет распространяться так быстро.

— Но когда урожай уже был уничтожен?

— Они боролись с голодом — честь им и хвала — в надежде продержаться до весеннего урожая. К тому же, они были убеждены, что к тому времени справятся с вирусом.

— Американцы считают, что смогут решить эту проблему.

— Им удастся спасти остальную часть Дальнего Востока. Спасать Китай уже слишком поздно — отсюда и Гонконг.

Анна смотрела на склон холма. Маленькие фигурки по-прежнему карабкались к вершине.

— Дети умирают от голода, — сказала она, — ведь наверняка можно что-нибудь сделать?

— Что? — спросил Джон. — Мы отправляем продукты, но это капля в море.

— И мы спокойно разговариваем, смеемся, шутим на плодородной мирной земле, — сказала она, — когда творится такой кошмар.

— Что мы можем сделать, дорогая моя, — ответил Дэвид. — И раньше было достаточно людей, умирающих каждую минуту. Смерть есть смерть — случается ли это с одним человеком или с сотней тысяч.

— Наверно, ты прав, — задумчиво проговорила Анна.

— Нам еще повезло, — сказал Дэвид. — Вирус мог уничтожить и пшеницу.

— Но тогда результат был бы менее плачевным, — возразил Джон. — Мы ведь не зависим от пшеницы, как китайцы, да и вообще все азиаты — от риса.

— Ничего утешительного. Наверняка — нормированный хлеб.

— Нормированный хлеб! — воскликнула Анна. — А в Китае миллионы борются за горстку зерна.

Наступило молчание. В безоблачном небе сияло солнце. Слышалась звонкая песня дрозда.

— Бедняги, — сказал Дэвид.

— Как-то в поезде я видел одного парня, — заметил Джон. — Так он с явным удовольствием разглагольствовал, дескать, китаезы получили то, что заслужили, мол, так им, коммунистам, и надо. Если бы не дети, я бы поделился с ним своим мнением по этому поводу.

— А разве мы намного лучше? — спросила Анна. — Мы чувствуем сожаление только сейчас, а в остальное время забываем о них и продолжаем как ни в чем ни бывало заниматься своими делами.

— Нам ничего другого не остается, — сказал Дэвид. — Тот парень в поезде — я не думаю, что он постоянно злорадствует. Так же и мы. Не так плохо, пока мы понимаем, как нам повезло.

— Разве?

Легкий ветерок раннего лета донес слабый крик. Они взглянули на вершину холма. На фоне неба вырисовывалась человеческая фигурка. Через несколько минут рядом появилась еще одна.

Джон улыбнулся.

— Мэри первая. Выносливость победила.

— Ты имеешь ввиду возраст, — сказал Дэвид. — Давайте покажем, что мы видим их.

Они помахали руками, и два крошечных пятнышка замахали им в ответ.