Смерть цвета бейсик

В маленьком отделении сейфа, защищенным отдельным кодом, лежал десяток разномастных чипов. Я отобрал дубликат своего загранпаспорта, гонконгский вид на жительство и белорусский паспорт, почти настоящий. Остальные сгреб в мусор. Невинные, в общем-то, штуки, некоторые просроченные, но легче подробно не разбираться. Дома уже полгода валялся дубликат чипа к гонконгскому банку, все время забывал довезти и оставить здесь. Никакой подпольщины, просто удобней для поездок — низкие комиссии при конвертации. Гонконгский счет мог здорово пригодиться, но жалеть было некогда. Подумав, я положил в сейф кошелек вместе с чипами, а закрывать дверцы и панель не стал, бессмысленно, все равно найдут, еще и разломают.

— У тебя родители ведь в Бендерах?

— В Тирасполе.

— Отлично. Пусть пока в Россию не приезжают. А младшая сестра?

— У меня брат. Старший. Он в Кракове…

— Прекрасно, вот пусть там и сидит.

Ее забитый чемодан закрыть удалось с трудом, вышло неподъемно.

— Извини, помочь не смогу.

Возле парадной двери она развернулась, зеленые глаза сделались большими и жалкими, как у испуганного котенка.

— Коля, я тебя больше не увижу?

— Не говори глупостей, на днях свяжусь. Такси внизу. Билет сможешь по дороге купить?

— Конечно. Я помню, ты…

— Хорошо, хорошо, билет бери бизнес или первый, в экономический могут не пустить с таким баулом… Обязательно Индия. Как можно скорее улететь. Долларов пять пачек, рублей десять, — я подкреплял, показывая пальцы, — не берут — звони. Если от меня ничего не слышно, выжидаешь год. Давай.

Она постояла секунду в нерешительности, словно собираясь что-то спросить. Так ничего и не сказав, обвила шею и, привстав на цыпочки, поцеловала долго, влажно и мягко.

Молния второго застегивания не перенесла, разойдясь. Ветровка с застрявшей посередине застежкой органично дополняла наряд патентованного кретина, но выбросить было нельзя, все-таки капюшон хоть немного прятал лицо. Вместе с молочными сумерками сильно похолодало, и я слегка продрог, даже не дойдя еще до улицы.

В голову шел единственный более-менее разумный план. Один скользкий мужичонка, бывший старший инспектор полиции, выйдя на пенсию, затеял сеть почасовых отелей. Трудно сказать, был ли пенсионер единственным хозяином, дольщиком или управляющим, но вел дело именно он. Мы продали им два помещения из пяти или шести. Одно из гнездышек разврата располагалось буквально в двух кварталах отсюда. Конечно, такой бизнес не мог обходиться без тесной дружбы с конторой и полицией. Оставалась надежда на безразличие усталых теток за ресепшеном. Для такого места я одет вполне сносно (ветровку сниму на лестнице), они и не такое видели, их не удивишь, вырядись хоть Микки Маусом.

— Подвезти?

Я резко развернулся. Возле черного «Мерседеса» стоял Костя, почесывая щеку.

— Ты что здесь делаешь? И как меня нашел? Ладно, понятно, я так, от обалдения. Костя, у меня неприятности небольшие, от меня лучше пока подальше держаться.

— Я думаю, — забубнил Костя обычным монотонным голосом, — надо тебе из зеленки выбираться.

— Прекрасная мысль. Спасибо, что подсказал. Осталось придумать, как это сделать. Можно переодеться Дедом Морозом и ломануться напрямую через мосты, можно перелететь на голубом вертолете, еще можно переплыть Фонтанку на подводной лодке. Возможностей не счесть. Правда, не все они безупречны. Дед Мороз в мае…

— На кораблике можно, на прогулочном. Я договорился.

Пока мы ехали, Костя, с его темпом речи, едва успел рассказать подробности.

— Деньги есть?

— Сколько?

— Не мне. — Он, видимо, заметил в зеркале, что я полез в рюкзак. — На второй лодке, сговорились на три миллиона, дорого, но…

— Неважно, на первой?

— По бабкам не говорили.

На набережной возле пристани нас встретил дядька моих примерно лет, может, чуть старше. Он с чувством потряс Костину руку и внимательно рассмотрел меня.

— Интересный груз. Мужчина, вам не дует? У нас на воде бывает прохладно, — к сожалению, сумерки не успели еще загустеть, и он разглядел рюкзак. — Какая у вас сумочка симпатичная, просто прелесть.

Дядька вопросительно посмотрел на Костю, дескать, что за клоуна ты привел. Оставалось утешаться, что на опасного террориста я, во всяком случае, не похож.

— Это Коля. Ты знаешь. Ну, Коля-Шайтан. А это Леха, Чумка, снайпер из батальона Горового, с нами потом был.

Леша еще раз осмотрел меня, словно теперь появилась возможность разглядеть что-то новое и по-настоящему важное.

— Шайтан. Точно, Шайтан. Ну, дела. — Он явно меня знал.

Я сжал протянутую руку посильней, такие ценят крепкие рукопожатия. У меня не было ни малейшего представления, кто он такой, даже Горовой с батальоном отзывались лишь смазанным воспоминанием: пыльная дорога, чумазые люди на броне БМП, мужественный баритон из динамиков сдержанно проговаривает слова глупой песни. Даже помни я Чумку-снайпера, его, надо думать, было бы непросто узнать. Наверняка огромное пузо, вываливающееся из спортивных штанов, и неопрятная лысина, окруженная кустиками седины, появились годы спустя. А тогда был он, наверное, ловким и шустрым, какими случаются невысокие люди.