Смерть умеет улыбаться

Мы выпили пива. В руках у Кшыся появился кий. Он легко выиграл две партии подряд, посвятив обе победы "своей прекрасной спутнице" . Мне, значит.

Потом мы покинули парк и пошли транжирить выигранные на бильярде деньги. Мы обошли все кафе, бары и рестораны, где добросовестно дегустировали десерты. Лимонный пирог с освежающим кремом и нежнейшим безе, румяные сырники с крупным и необыкновенно мягким черносливом, воздушные булочки с маком, шесть видов бисквита - легкого, как сон восьмиклассницы, фруктовое ассорти со взбитыми сливками и ромом, тончайшие блинчики с медом и корицей, сыры (рискуя прослыть примитивной особой, от плесени я отказалась наотрез), мои любимые молочные коктейли и много чего еще.

- У меня слиплось, а у тебя?

- А у меня еще нет.

И мы пошли дальше, в ресторан "Магдалена" , пить тягучий анисовый ликер.

Потрясающая гадость, но Кшысь остался в восторге. Он фонтанировал чистой радостью. И мне было хорошо рядом с ним.

Умом я понимала, что радость не ко времени, но уставшее, издерганное подозрениями сердце просило передышки. Ну как ему откажешь?

На обратном пути мы наткнулись на краеведческий музей. Я вспомнила, что сюда меня зазывал молокосос, и предложила Кшысю зайти на минуту.

Внутри было тихо, темно и пусто. Пахло пылью и крысиной морилкой.

Впустив нас, пожилая смотрительница включила рубильник. Вспыхнул свет.

В первом зале висели фотографии. Каменные лица озерчан, когда-либо отмеченных правительственными наградами уже несуществующей страны.

Напряженные лица ребят, воевавших в горячих точках. Ба, знакомый прищур в траурной рамке...

- Смотри, твой дядя.

Мы двинулись дальше. Экспозиция, представленная в следующем зале,

рассказывала о романтической истории возникновения Озерска. Я осталась в полном восторге.

Итак, сначала в глухом лесу появился скит, который построили монахи-страстотерпцы, как они сами себя называли. Потом на месте скита вырос большой монастырь. Судя по описаниям, угрюмая каменная ловушка.

Монахи жили тем, что ловили рыбу, били зверя, собирали грибы-ягоды и разводили пчел. Последнее обстоятельство и сыграло ключевую роль в истории Озерска.

Слава о монастырском меде - невероятно вкусном и целебном - неведомыми путями добралась до царского двора. Вслед за этим к монастырю потянулись ушлые торговые люди, которые поблизости основали свое поселение. Благодаря им слава о монастырском меде покатилась в Европу, и Озерск, затерянный среди хвойных лесов, болот и звенящей от перевозбуждения комариной орды, пережил краткосрочный расцвет.

Но упертые монахи не пожелали жить в оглядке на социальные предпосылки и экономические показатели. Чтобы оградить себя от внешнего мира, который вопреки их воле шел за ними по пятам, монахи наглухо изолировались, приняв на себя тяжкий (с моей точки зрения - смертельный) обет пожизненного молчания.

Кроме того, весь уклад их жизни шел вразрез с жизнью как таковой.

Однообразная пища, тяжелая работа по вырубке леса примитивными топорами и перетаскиванию камней в заплечных мешках, изнуряющие молитвы, недосыпание и холода, которым они принципиально не противопоставляли ничего, кроме грубого черного рубища и деревянных колодок. Поэтому последователей у них было немного. Остается удивляться, что они были вообще.

Настало время, когда состарился и умер последний страстотерпец. Вместе с ним сгинул секрет целебного монастырского меда. Но самое любопытное, что и зверь, и ягода, и рыба, водившиеся в этих краях в излишестве, тоже куда-то делись. Исчезли с лица земли за компанию. Не совсем, конечно, кое-что осталось.

Но это так, жалкие крохи. Объедки с монастырского стола.

До настоящего времени сохранился лишь фрагмент монастырской каменной кладки, который можно увидеть в восточной части парка Героев. Ага, так вот на какие руины мы натыкались сегодня, - догадалась я.

Знала бы раньше - подошла бы потрогать.

Нетерпеливый Кшысь бил копытом и тянул меня дальше, а я сопротивлялась. Я представляла холодные каменные кельи, длинные коридоры, освещенные светом факелов, по которым гуляют жуткие сквозняки, подземелья, молчаливых черных монахов, оставшихся один на один со своим суровым богом.

Будь моя воля - я простояла бы здесь до самого вечера, поглощенная мрачными видениями. Но воли не было - был Кшысь.

В следующем зале мы осмотрели кости доисторического животного, найденные при строительстве котлована. Рядом висела табличка с изображением чудовища, которое было восстановлено учеными по этим самым костям. Фигурка человека, пририсованная сбоку для наглядного сравнения, своими размерами больше напоминала муравья. Мое воображение всегда работало отменно, грех жаловаться, и гигантские костяные штуковины даже в разобранном состоянии навеяли на меня священный трепет. Но, прочитав ниже, что чудовище было травоядным, я успокоилась.

- Шикарная зверушка, правда? - с восторгом спросил Кшысь.

- Ничего себе, - согласилась я, прикидывая, сколько травы требовалось, чтобы набить эдакое брюхо.