Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! (сборник)

Герцогиня капризно приподняла бровь.

– Не то чтобы я ему докучала, мистер Эплби, я и не пыталась этого делать. Полагаю, он был расположен ко мне и всегда радовался, когда мы встречались, и он очень много говорил, словно я действительно его мать. Но после он как-то замыкался в себе, и мне приходилось начинать все сначала. Он узнал, что я, по его словам, супруга раджи, и, возможно, считал, что инициатива должна принадлежать мне. Так что знакомство развивалось медленно и трудно. Понимаете, я не хотела запирать его в комнате с лиловыми занавесками и всякими благовониями.

Но как-то днем мы наконец укрепили нашу дружбу в кондитерской Румпельмайера. В то время мне казалось трагичным, что его, так сказать, ахиллесовой пятой являлся его желудок. Это произошло, когда я познакомила его с раем сладостей, особенно, Джайлз, с обсахаренными орехами, которые Элизабет так полюбила в Вене. Тогда-то он наконец открыл мне свое сердце. – Герцогиня умолкла. – Но сейчас речь не о его сердце. Так вот, даже потом мне стоило огромного труда уговорить его приехать сюда и немного погостить. И приехал он навстречу своей смерти. Сейчас мне кажется, что я слишком назойливо лезла ему в душу. По-моему, ему здесь нравилось, и я пригласила его потому, что знала, что ему здесь понравится. Но теперь…

Герцогиня, несмотря на свой оживленный рассказ, явно утомилась и огромными усилиями сдерживала смятение чувств. Эплби поднялся.

– Вы сказали мне все, что я хотел услышать. Теперь позвольте откланяться. Счет, возможно, идет на минуты.

– Тогда ступайте немедленно. Слуги будут в вашем распоряжении всю ночь, они принесут кофе и все, что прикажете. Кто-то останется дежурить на телефонном коммутаторе, без малейших колебаний будите любого. А теперь я закончу письма.

Герцогиня, видя, что Эплби не хочет больше тратить на нее время, дала понять, что аудиенция окончена.

– Теперь… на террасу.

Эплби, казалось, глубоко задумался, когда они с Готтом спускались по широкой лестнице. Вскоре он встрепенулся:

– Это никак не улучшает положение. Как вы думаете, Джайлз?

– Еще раз повторю, что шпионы – это миф. Боуз никакой не шпион. Это не та история, где шпион втирается в доверие и проникает в дом.

– Совершенно верно. Именно это я и хотел услышать: что герцогиня набивалась в друзья к Боузу, а не наоборот. И знаете, мы чувствовали, что Боуз ни при чем, когда осторожно переносили его тело на кровать Олдирна.

Готт вздохнул, как показалось, облегченно.

– Не восточный коврик у ванной, – и, не потрудившись объясниться, закончил: – Я рад.

– И мы узнали, почему его убили.

– Да. – Готт не обладал талантом сыграть роль доктора Ватсона. – Он собирался послать отцу – за тысячи километров отсюда – подробное изложение обстоятельств убийства и попросить его совета. Но ведь это на грани бреда.

Эплби покачал головой:

– Не бреда. Всего лишь, как мы сказали, на грани возможного. Мне казалось, что он уклонился от ответа на мой вопрос. По-моему, он вряд ли соврал бы мне в глаза. Подозреваю, что мы для него так и остались странными людьми, несмотря на все его труды в Британском музее. Он не был уверен, что я осознал, что главное в свершившемся факте – некое злодейство. Теперь, Джайлз, вообразите себя во дворце раджи в мире, управляемом раджами. Вы смотрите сквозь занавес в разгар некоего безумного действа и видите, как А убивает Б. Мне кажется, вы засомневаетесь. И мистер Боуз, возможно, столкнулся с фундаментальным философским конфликтом наподобие того, что герцогиня приписывает герцогу, но куда более масштабным. Чем и как нужно реагировать на какое-то конкретное зло, если ты в гостях? И так далее. Если его кодекс поведения требовал спрашивать разрешения отца, чтобы покормить голубей или съесть яйцо, то можно себе вообразить, что он ринется за советом, став свидетелем кровопролития. Поэтому убийца, знавший, что Боуз его видел, воспользовался этой возможностью.

– И Боуз ничего не запоминал. Это все мои фантазии литератора. А шпионы – это миф.

Они вышли на террасу и наткнулись на констебля. Тот узнал Эплби и отдал ему честь:

– Ваши фотографы в театре, сэр, на маленькой сцене с сержантом. Приехала «Скорая помощь», и мы отослали ее во двор. Кроме этого – никаких происшествий, сэр.

Они прошли по широкой верхней террасе и обернулись, чтобы взглянуть на дом. Он возвышался перед ними каменной громадой, окруженный огнями, словно океанский лайнер, выплывающий из мрака ночи. Круговое освещение делало террасы похожими на погруженные в пену. Однако Готт, глядевший на мерную поступь патрульных полицейских, представил себе совсем другой образ.

– Площадка перед замком, – сказал он. – Неслышная стража… кругом тишина… Пьеса все никак нас не отпустит.

Эплби внезапно рассмеялся:

– «Гамлет»? Банальный шпионский роман. Воплощенный на сцене бог знает с какой изощренностью.

Они обошли почти весь Скамнум, проверяя посты, прежде чем он заговорил снова.