Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! (сборник)

Макдональд на цыпочках прокрался к тому месту, где смыкались две части занавеса, и осторожно выглянул на заднюю сцену. Там стоял констебль, усталый, но не потерявший бдительности. Макдональд окинул взглядом небольшую сцену. Потом он отступил чуть назад и поглядел в другую сторону. Перед ним открылся свободный путь к стоявшему шагах в десяти артистическому фойе – прямоугольной коробке, отделанной шпунтовой доской. Он вылез из-за занавеса, сделал несколько шагов к нему и вскоре рассматривал фойе из очень ненадежного укрытия в зашторенном проходе. Артистическое фойе также охранял констебль. Макдональд осторожно посмотрел на него, а затем снова начал что-то искать, вглядываясь в разбросанные по комнате вещи и реквизит. Вскоре его взгляд уперся в угол, после чего он снова с каким-то отчаянием поглядел на полицейского.

– Десять к одному, – растерянно пробормотал он, – что он или здесь, или…

И тут кто-то хлопнул его по плечу.

– Та-а-ак, что это вы здесь делаете и как вы сюда попали?

Макдональд обернулся и увидел чрезвычайно подозрительного сержанта Трампета. Однако он, казалось, нисколько не растерялся.

– Попал сюда? Я вошел через дальнюю дверь.

– Через дальнюю дверь… чушь! Она охраняется.

Макдональд выразительно покачал головой:

– Один из ваших о чем-то говорил в коридоре с сержантом. Но дверь была открыта, и я вошел. Я ищу свою трубочку.

– Какую еще трубочку?

– Для нюханья табака. Кто-то уронил чашку с кофе, когда я держал ее в руках, и я положил ее на стол рядом с оброненной чашкой, а потом забыл.

Сержант Трампет пришел в ярость:

– И вы думаете, что вам можно красться сюда за какой-то понюшкой, словно не случилось никакого убийства? Вы разве не знаете, что убийство…

– Дружище, – ответил Макдональд, – Мурдо Макдональду не нужны ваши проповеди о значении шестой заповеди. Но две унции превосходного нюхательного табака что-то значат. И дедушкина трубочка в придачу! Посмотрим-ка вместе.

Стали искать вместе. Но не нашли никакой трубочки.

Чарлз Пайпер, вытиравшийся после «рассветного» душа, торопливо ретировался из ванной, услышав приближавшиеся шаги Джайлза Готта. Теперь он делал упражнения под надежной защитой стен своей комнаты и ощущал – как это часто бывает с молодыми и пытливыми романистами – желание нескольких голов одновременно заняться мыслями, сражавшимися за его единственную голову. Если сосредоточиться на одной мысли, то раз и навсегда лишишься остальных – сотен возможных слов, вполне годившихся для воплощения в элегантном шрифте издателя Тимоти Такера, которые неизбежно канут в забвение.

Сначала ему пришла мысль – довольно часто, надо сказать, посещавшая его, – что во время гимнастики нужно думать. Если не сосредоточиться (как он подумал) на упражнениях, то от них нет пользы. Рабочие, хотя и тренирующие мышцы целый день, не обладают красивыми телами, поскольку не концентрируют свой ум на гармоничном развитии мышц. Тогда надо прекратить думать (подумал Пайпер) во время дыхательных упражнений. Надо сосредоточиться на дыхании как таковом. Возможно, представить себе загадочные легочные полости – рыхлые, покрытые пленкой, то раздувающиеся, то опадающие. Возможно, их и вправду можно увидеть, если очень постараться. Экзальтированные люди могут видеть свои внутренности… и сюрреалисты тоже. Но нужно дать мозгу отдохнуть. Просто смотреть на плавные очертания Хортон-Хилла – сами по себе ритмичные, как хорошая зарядка – и считать: один, два, три.

Там собралась толпа, которая внезапно напомнила о трагическом окончании скамнумского «Гамлета»… «Гамлета» Готта. Упоминание о Готте увело его мысли в другом направлении. Как он мог объяснить самому себе, почему он ретировался из ванной? Возможно, он чувствовал неловкость оттого, что ему пришлось обсуждать с Готтом его странное хобби. Если задуматься, то он, вероятно, оказался в неудобном положении, когда пустился в рассуждения о своих собственных фантазиях. Похоже на удивленного Пигмалиона, столкнувшегося с нежелательными ухаживаниями своей Галатеи… Неплохой образ. Или, возможно, он ускользнул из ванной потому, что немного стеснялся своих слов? Разве он не высказывал довольно наивные замечания касательно своего деятельного участия в каком-то кровавом происшествии, если таковое случится в реальной жизни? То есть получить случайное объятие чужой Галатеи. Что-то о готовности переложить ответственность на другого, если появится настоящий труп, и что-то о желании поучаствовать в захватывающей международной интриге – вот что он сказал. И все получилось очень глупо. Оглядываясь назад, этот разговор выглядел удивительно глупо, поскольку напоминал об ужасных замечаниях, которые, в свою очередь, всем пришлось сделать, безусловно, в начале романа «Убийство в зоопарке». Пайпер начал выполнять наклоны, касаясь пальцами стоп, а иногда прижимая ладони к полу – и Хортон-Хилл качался вверх и вниз, словно зеленое море в иллюминаторе.

Раздался стук в дверь.