Смерть в белом халате

Запись закончилась. Юлька видела, в каком удивлении Егор Петрович и как он ловил каждое слово.

— Ну что? — она спросила осторожно, не зная, что последует за этим. — Одобрение или порицание.

Пауза, которую держал Заурский, затянулась.

— Егор Петрович!

— Я тут думаю, Сорнева, что на красной дорожке должен стоять лично начальник полиции и держать на подносе фужер с шампанским.

— Я согласна, Егор Петрович, я согласна!

Глава 42 Пьяный свидетель

Когда над чем-то долго работаешь, капризница-удача наконец жалеет тебя и подкидывает маленькую, но важную деталь, которая позволяет, как ключиком, открыть заветную дверь. Вечером Юля решила позвонить медсестре Ирине Сажиной, просто позвонить, потому что сегодня несколько раз вспоминала о ней.

У Иры был веселый и бодрый голосок.

— Юля, куда ты исчезла? Твоего Игната завтра выписывают.

— Ира, это хорошая новость, спасибо. А какие новости у тебя? Звоню без дела.

— А ты придешь сегодня к Игнату? Заходи, поболтаем.

Юля не стала разочаровывать медсестру Иру, что не будет завтра встречать с цветами Игната, но в больницу решила все же пойти.

Юля не была в больнице с той самой ночной истории, когда они с Игнатом стали свидетелями разговоров о пластических операциях.

Этим вечером в отделении травматологии царили тишина и спокойствие. Ира Сажина пила чай в той самой маленькой комнате, где они устраивали вечеринку с Игнатом и солдатиком. Юля вытащила из сумки приготовленную коробку с пастилой.

— Это к чаю. Ну, Ириш, выкладывай, как дела, рассказывай, как твоя личная жизнь. Твои больные меня не интересуют. Ну, кроме Игната, конечно.

— У меня все хорошо, думаю, что дело к свадьбе идет.

— К свадьбе?! Ира! Какая ты молодец! Значит, солдатик пошел на поправку.

— Да, моего служивого уже выписали, вот завтра к нему в часть пойду на свидание.

В дверь настойчиво постучали.

— Ну, люди, покоя от них нет! Чаю попить не дадут, — возмутилась медсестра.

Она повернула ключ в замке.

— Дядя Коля! Ну чего вам?

— Таблетку от головной боли. Голова болит, сил нет.

— Ой, дядя Коля, идите в палату, не нужна вам никакая таблетка. У вас голова от другого болит.

Мужчина обиделся.

— Вот медицина, таблетку не допросишься! Я, между прочим, вам не дядя Коля. Я мастер международного класса по скалолазанию Николай Палкин, тренирую российскую сборную.

Юлька присвистнула.

— Вы тот самый Палкин, который недавно покалечился на соревнованиях? — Юля вспомнила, что Тымчишин давал эту новость в газете в несколько строк.

— Тот самый, — гордо произнес мужчина. — А здесь никакого внимания, даже таблетки жалеют.

— Николай, а если к вам завтра журналист из газеты придет? Можно договориться с вами на интервью?

Что же она будет «упускать» материал, который идет прямо в руки!

— Можно! — важно сказал мужчина и выдохнул.

Юля почувствовала алкогольный запашок.

— Во-во, — Ира перехватила ее удивленный взгляд. — Такие мы тут спортсмены! Одно лечим, другое калечим. Ладно, принесу сейчас вам таблетку.

Ира пошла за лекарством, а Палкин надул губы.

— Вот так, чтобы таблетку дали, надо десять раз покланяться, — жаловался он Юльке. — А к таким людям, как я, нужно относиться с уважением, я — спортивная гордость области. Сейчас, видишь, к гипсу привязан, — он кивнул на забинтованную конечность.

— Да, дядя Коля тут у нас на несколько дней выпал из общего процесса, — раздраженно сказала Ира, возвращаясь с таблеткой. — Запейте водой.

— Да не выключился я! Это ребята приходили меня проведать, ну выпили чуток, ну слегка накатил потом. Но я же тихо себя вел, Ириша? — оправдывался Палкин.

— Надо вас, дядя Коля, выписать за нарушение больничного режима, — в сердцах сказала медсестра. — Который день уже пьете! Это сколько уже?

— А с того вечера, когда доктора убили, — охотно ответил дядя Коля. — Ты меня, Ирка, не выдавай! У меня душа болит. Ребята мне чекушку принесли, я за креслом присел и задремал, напротив процедурного.

— Так, может, вы и Окуневского видели? — осторожно спросила Юля.

— Видел. Когда глаза открывал: смотрю, Окуневский в процедурку заходит с этой красоткой с легочного, Розой Викторовной. Я у нее в прошлом году с воспалением легких лежал. Крутая баба, посмотрит, как огнем прожжет.

— То есть вы видели, как Окуневский заходил в процедурный кабинет с доктором Ерашовой? — быстро сообразила Юля. — Вы ничего не путаете?

— Не путаю, все помню, как восхождение на Белуху.

— Какую Белуху?

— Пик Белуха, Восточный Алтай, высота вершины четыре тысячи пятьсот метров, — отрапортовал дядя Коля. — Не путаю. Она мне знаешь как спину мяла, когда слушала хрипы в легких каждый день. Пальчики такие, с красными коготками.

— А дальше? — не выдержала Юлька.

— А дальше они там минут десять пробыли, и она потом ушла.

— То есть Окуневский остался в процедурном кабинете, а Ерашова вышла?

— Да, я еще удивился, что она дверь ключом закрыла, ключик так аккуратно в карман халата положила и поцокала каблучками по коридору.

— А вы? Что вы делали потом? Почему не подошли к следователям, когда с убийством Окуневского разбирались? Почему промолчали о таком важном факте?