Смерть в чужой стране

Обычно, когда ему приходилось возить людей, незнакомых с Венецией, на полицейской моторке, Брунетти всю дорогу занимался тем, что показывал им красивые виды и интересные места. На этот раз он ограничился самым формальным началом:

— Надеюсь, вы добрались нормально, доктор.

Она посмотрела на полоску зеленого покрытия на полу между ними и пробормотала что-то, что он принял за «да», но больше ничего не сказала. Он заметил, что она время от времени глубоко втягивает воздух, пытаясь успокоиться, — странная реакция человека, который, в конце концов, имеет докторскую степень.

И, словно прочтя его мысли, она взглянула на него, улыбнулась очень милой улыбкой и сказала:

— Если ты знал умершего, это совсем другое дело. В медицинском училище мертвецы чужие, так что легко смотреть на них отстраненно. — Она надолго замолчала. — И люди моего возраста не так уж часто умирают.

Это, конечно, так и есть.

— Вы долго работали вместе? — спросил Брунетти.

Она кивнула и хотела ответить, но прежде чем успела что-то сказать, катер неожиданно качнуло. Обеими руками молодая женщина схватилась за свое сиденье и бросила на Брунетти испуганный взгляд

— Мы вышли в лагуну, на открытую воду. Не волнуйтесь, здесь нечего бояться.

— Я плохой моряк. Я родилась в Северной Дакоте, а там воды мало. Плавать я так и не научилась. — Улыбка ее была слабой, но все же вполне уместной.

— Вы с мистером Фостером долго проработали вместе?

— С сержантом, — автоматически поправила она. — Да, с тех пор как я приехала в Виченцу, примерно семь месяцев назад. На самом деле он все делает сам. Просто им понадобился старший офицер как ответственное лицо. Чтобы было кому подписывать бумаги.

— И чтобы было на кого свалить вину? — с улыбкой спросил он.

— Да, да, наверное, можно так сказать. Но у нас никогда не случалось проколов. Благодаря Майку. Он хорошо знает свое дело. — В голосе ее звучало тепло. Похвала? Привязанность?

Под ними ровно заурчал, сбавляя обороты, мотор, а потом последовал глухой удар — о кладбищенский причал. Брунетти встал и пошел к узкому трапу, что вел на открытую палубу. Наверху он остановился, чтобы придержать для доктора одну половинку двери. Монетти обматывал причальный канат вокруг деревянных свай, торчавших из вод лагуны.

Брунетти шагнул на берег и снова протянул руку. Молодая женщина положила на нее свою, потом тяжело оперлась на нее, спрыгивая на берег рядом с ним. Он заметил, что у нее нет ни сумочки, ни кейса, может быть, она оставила что-то в машине или в катере.

Кладбище закрывалось в четыре часа, так что Брунетти пришлось позвонить в колокольчик, находившийся справа от большой деревянной двери. Через несколько минут дверь открыл человек в темно-синей форме, и Брунетти назвал себя. Человек придержал дверь, потом закрыл ее за ними. Брунетти прошел через главный вход и остановился у окошка сторожа, где назвал себя и предъявил свое служебное удостоверение. Сторож указал им путь — по открытой галерее направо. Брунетти кивнул. Он-то здесь не впервые.

Когда они вошли в здание, где помещался морг, Брунетти сразу же почувствовал, как резко упала температура. Доктор Питерс, очевидно, тоже это ощутила, потому что обхватила себя руками и опустила голову. Санитар в белом сидел за простым деревянным столом в конце длинного коридора. Когда они подошли, он встал, стараясь держать лежавшую перед ним книгу обложкой вниз.

— Комиссар Брунетти? — спросил он.

Брунетти кивнул.

— Это доктор с американской базы, — сказал он, кивком указывая на стоящую рядом с ним женщину. Для того, кто так часто смотрел в лицо смерти, вид молодой женщины в военной форме вряд ли был чем-то достойным внимания, поэтому санитар быстро прошел мимо них, чтобы открыть тяжелую деревянную дверь.

— Я знал, что вы приедете, поэтому и вынул его, — сказал он, ведя их к металлической каталке, стоявшей у одной из стен.

Все трое знали, что лежит под белой простыней. Когда они приблизились к телу, санитар взглянул на женщину. Та кивнула. Он откинул простыню, она взглянула в лицо покойника, а Брунетти посмотрел в лицо ей. Поначалу ее лицо оставалось совершенно спокойным и лишенным всякого выражения, потом она закрыла глаза и закусила верхнюю губу. Попыталась сдержаться, но не смогла — слезы покатились по ее щекам.

— Майк, Майк, — прошептала она и отвернулась.

Брунетти кивнул санитару, и тот снова накинул простыню на лицо молодого человека.

Тут Брунетти почувствовал, что она положила руку ему на плечо и сжала его на удивление сильно.

— Кто его убил?

Он отступил, чтобы повернуться и увести ее из этого помещения, но она сжала его плечо еще сильней и повторила настойчиво:

— Кто его убил?

Брунетти положил свою руку на ее и сказал:

— Выйдем отсюда.