Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса

Вытирая слезы и продолжая осмотр, я заметила название производителя, отпечатанное на пряжках крепления по обе стороны от верхних лямок рюкзака. Рельефным шрифтом было написано: itw nexus, wood dale, il 60191. Ирония букв заставила меня задуматься, потому что аббревиатурой ITW часто сокращают Into the Wild – английское название книги и фильма о Крисе. Я предполагала, что Крис никогда не замечал этих крошечных букв, когда писал в своих многочисленных дневниках о путешествиях. Будучи заядлой туристкой, я подумала о том, как здорово было бы в следующий раз взять с собой в его рюкзаке свое снаряжение. Но пена, окружавшая внутренний каркас в задней панели, была повреждена, и, считая себя разумным и эффективным упаковщиком, я знала, что она уже видела достаточно троп и больше не может быть надежной и безопасной. Кроме того, мне нужно было прокладывать свои собственные тропы.

Я легко нашла и расстегнула внутреннюю подкладку, и там лежал бумажник Криса. Он был настолько похож на темно-красное портмоне тройного сложения, которое он носил в старших классах, что я подумала, не то самое ли это портмоне. Застежка на липучке открылась с пронзительным щелчком, и когда я достала предметы и аккуратно разложила их на столе, меня захлестнули эмоции. При виде свидетельства о рождении Криса глаза снова наполнились слезами. Оно было потрепанным и местами неразборчивым, но было аккуратно сложено и надежно спрятано. Библиотечные карточки, которые он получал в городах, через которые проезжал, вызвали у меня улыбку. Среди вещей были карточка социального страхования, регистрационная карточка избирателя, рецепт на очки, удостоверение личности из штата Аризона, санитарная карточка продовольственной службы из Лас-Вегаса и маленький клочок бумаги, на котором он аккуратными печатными буквами записал комбинацию замка своего велосипеда. Я попросила мистера Форсберга подсказать, куда пожертвовать триста долларов, и мы сошлись на том, что Крис хотел бы, чтобы они пошли на охрану природы на Аляске.

Я опустила голову на стол с вещами и разрыдалась.

Мама и папа, узнав, что рюкзак у меня, внезапно им заинтересовались. И вскоре я получила письмо от адвоката родителей. Он представлял недавно созданный ими Мемориальный фонд Кристофера Джонсона Маккэндлесса, и в письме требовалось, чтобы я немедленно передала родителям рюкзак, бумажник и все другие вещи, которые когда-то принадлежали Крису, включая те, которые они отдали мне после возвращения с Аляски с его останками. В письме говорилось, что я нарушаю законное право моих родителей на эти вещи, поскольку они автоматически перешли к ним после смерти Криса, так как он не оставил после себя завещания. Также было четко указано, что все фотографии, сделанные Крисом, являются собственностью родителей. В личной записке от отца содержалось предупреждение о том, что в случае невыполнения этого требования я (а значит, и моя дочь с особыми потребностями) не смогу воспользоваться их солидными активами.

Я не только разозлилась из-за такого бессердечного способа общения, но и огорчилась, увидев еще одно доказательство того, что они настолько не понимали собственного сына. Разве можно подумать, что, когда он умирал в глуши Аляски, среди любимых книг, порванных джинсов, разбитых очков, кухонной утвари, рюкзака, фотоаппарата и непроявленной пленки – после надежды на то, что кто-нибудь появится и спасет его, пока он собирает чернику, – он посчитал бы необходимым взять ручку и набросать на бумаге последнее слово и завещание, чтобы передать право на владение этими вещами.

Это напомнило мне о поездке в Уиндворд-Ки на церемонию развеивания праха Криса. Родители рассказали мне о планах на этот день: я, мама и папа, тетя Джен и Бак на новой лодке родителей должны были уплыть далеко в Чесапикский залив и отправить останки Криса по течению. Тогда я всю дорогу боролась с эмоциями. Я признавала, что они имеют право так сделать, но мне казалось, что Крис этого бы не хотел. Приехав к ним домой, я отвела маму в сторону, чтобы провести отрепетированный спор.

– Мама, я не понимаю, почему мы развеиваем прах Криса в заливе, если он столько раз говорил, что боится находиться на большой глубине.

Я думала, что хорошо подготовилась к разговору, но ее ответ лишил меня дара речи.

– Дело не в Крисе, – сказала она. – Мы живем на берегу залива. Теперь мы плаваем в нем почти каждый день и так будем чувствовать себя ближе к нему.

Жалость к ней в тот момент перевесила гнев. Я вспомнила свои чувства в тот момент, когда мне передали прах Криса на Аляске. Я подумала: «Это не все, что от него осталось». Я знала, что он двигается дальше, и отпустила.