Смерть в экстазе

Вроде Грэма. Как долго Грэм подбирал доноров среди своих клиентов, находя всего несколько ничтожеств в год? А потом, дважды за несколько месяцев, похитил клиентов, которых хватились. Неосторожно.

Большинство преступников не слишком умны. Пусть у Лорена мозгов хватало; большинство в его штате будут вполне средними людьми. Лорен как раз и будет иметь дело с глупцами, с теми, кто занялся преступлениями, потому что не мог ничего стоящего предпринять в нормальной жизни.

Если человек вроде Лорена станет неосторожным, то вот как это произойдет. Подсознательно он начнет судить о сообразительности агентов АРМ по своим собственным людям. Опьяненный оригинальным планом убийства, он может реализовать его, проигнорировав единственный ненадежный момент. Имея советчиком Грэма, он знал об электромании больше нашего; возможно, достаточно, чтобы довериться ее воздействию на Оуэна.

Значит, убийцы Оуэна доставили его в квартиру и более с ним не виделись. Лорен пошел на небольшой риск, и тот оправдался – в этот раз.

В следующий раз он станет более неосторожным. И однажды мы доберемся до него.

Но не сегодня.

Такси выбралось из общего потока и коснулось крыши моего многоквартирного дома на Голливуд-Хиллз. Я вышел и направился к лифтам.

Один из лифтов открылся. Кто-то шагнул наружу.

Что-то насторожило меня в его манере движения. Я повернулся, быстро выхватывая пистолет с плеча. Такси могло бы послужить хорошим прикрытием – если б оно уже не взлетало. Из тени появились еще фигуры.

Думаю, я попал в двоих прежде, чем что-то обожгло мне щеку. Милосердные пули, осколки кристаллического анестетика, растворяющиеся в моей крови. Моя голова закружилась, и крыша тоже закружилась, и центробежная сила уложила меня на пол. Надо мной нависли тени – потом удалились в бесконечность.

Я вздрогнул и пришел в себя, когда чьи-то пальцы коснулись моей головы.

Я пробудился в стоячем состоянии, перевязанный мягкими, обтягивающими лентами. Я даже шеей не мог пошевелить. К тому времени, как я это понял, было уже слишком поздно. Человек позади меня закончил удалять электроды с моей головы и ступил в поле зрения, вне досягаемости моей иллюзорной руки.

В нем было что-то птичье. Он был высок и худ, его вытянутое лицо сходилось на подбородке в острый угол. Между залысин в центре лба выступал клин густых, шелковистых светлых волос. На нем были безупречно пошитые шерстяные выходные шорты в оранжевую и коричневую полоску. Скрестив руки и наклонив голову набок, он широко улыбался и ожидал, когда я заговорю.

Я узнал его. Оуэн где-то снял его голограмму.

– Где я? – простонал я, стараясь изобразить, что еще не до конца очнулся. – Который час?

– Который час? Уже утро, – сказал мой похититель. – А над вашим местонахождением можете поломать голову.

Что-то такое в его манерах… Проверяя догадку, я спросил:

– Лорен?

Лорен с достоинством поклонился.

– А вы – Джильберт Хэмилтон из Полиции ООН. Джил Рука.

На что он намекал? Оставим пока.

– Я где-то подставился.

– Вы недооценили, насколько далеко дотягивается моя собственная рука. И мой интерес вы тоже недооценили.

Так оно и было. Сотрудника АРМ захватить не намного труднее, чем обычного гражданина – если застигнуть его врасплох и быть готовым рисковать своими людьми. В данном случае его риск ничего не стоил. Полиция использует инъекторные пистолеты по той же причине, что и органлеггеры. Люди, которых я подстрелил – если за эти несколько секунд схватки я вообще в кого-то попал, – уже давно пришли в себя. Меня же Лорен поместил в эти пелены, а потом оставил под “русским сном”, пока не собрался поговорить со мной.

Электроды и были “русским сном” . По одному на каждое веко и еще один на заднюю часть шеи. Слабый ток проходит через мозг, немедленно погружая тебя в сон. За час отсыпаешься как за всю ночь. Если ток не выключить, будешь спать хоть вечность.

Итак, это был Лорен.

Он по-прежнему рассматривал меня, наклонив голову и сложив руки на груди, похожий на птицу. В одной руке был инъекторный пистолет, который он держал довольно небрежно.

Который час? Я не осмеливался спросить еще раз, поскольку Лорен мог что-то заподозрить. Но если мне удастся потянуть время до без четверти десять, Жюли сможет послать подмогу…

А куда она сможет ее послать?

Тысяча проклятий! Где я? Если я этого не знаю, Жюли тоже не будет знать!

А Лорен явно наметил меня для банка органов. Один кристаллический осколок отключит меня, не повредив ни одной из нежных, бесконечно разнообразных частей, которые делали меня Джилом Хэмилтоном. После этого Лореновы доктора разберут меня на куски.

В правительственных операционных мозг преступника моментально сжигается для последующего захоронения праха. Один господь знает, что Лорен сделает с моим мозгом. Но все остальное во мне было молодым и здоровым. Даже с учетом накладных расходов Лорена, живьем я стоил более миллиона марок ООН.

– А почему я? – задал я вопрос. – Вы желали заполучить именно меня из всех людей АРМ. Почему такой интерес ко мне?

– Это вы расследовали дело Оуэна Дженнисона – и слишком тщательно.

– Недостаточно тщательно, черт возьми!