Смерть в Галерее

Фрэнсис рассеянно посмотрела на нее. Еще одно несчастье, на сей раз пришедшее извне, казалось, разрушит все окончательно. Только сейчас она поняла, как надеялась на Мэйрика. Тайная мысль, что завтра уже все будет в порядке, держала ее на плаву, позволяла хоть как-то держаться. А теперь она опять оказалась в одиночестве, в таком отчаянном и страшном одиночестве.

В ее мысли вмешался голос мисс Дорсет, обращавшейся к Дэвиду:

— Миссис Мадригал прислала записку, что вы собирались увидеться с мистером Вортингтоном… адвокатом. Это замечательно, — искренне сказала она. — Я, конечно, с ним уже разговаривала, но такие дела должны решать мужчины. Не знаю, почему, наверное, это такая традиция. Я не думала, что это… это так быстро произойдет. Сегодня утром делали вскрытие. Мистер Бриди звонил патологоанатому, когда вас не было. Боюсь, все случится послезавтра.

Дэвид нахмурился. Его волосы слегка растрепались. На красивом мужественном лице было такое выражение, будто он видел какую-то жалкую безвкусицу.

— Вы имеете в виду похороны? — сказал он. — Послезавтра? Правда? Не слишком ли поспешно?

— Нет, совсем нет, — мисс Дорсет покраснела. — Эта… операция закончена, и патологоанатом предложил, очень осторожно, конечно, что…

Она замолчала, и он кивнул, как бы внезапно что-то решив.

— Конечно, — быстро проговорил он. — Я забыл. Очень хорошо. Я зайду туда. И встречусь с мистером Вортингтоном. Наверное, я должен это сделать очень осторожно?

— А-а, наверное. Миссис Айвори уже консультировалась, но я думаю, нужно сделать все очень осторожно. Я пойду и спрошу у нее. Или вы сходите, Фрэнсис?

— Нет, — сказала Фрэнсис с внезапной решимостью. — Лучше идите вы. Я поднимусь позже. Я хочу поговорить с мистером Филдом.

Она подождала, пока женщина совсем скрылась из виду и затих стук каблуков, а потом пошла в гостиную. Он, ссутулившись и засунув руки в карманы, последовал за ней.

— Ты знаешь, Филлида меня попросила, — сказал он. — Кто-то должен это сделать для бедной девочки. Все это ужасно неприятно.

В его голосе не слышалось сожаления или извинения, и она опять почувствовала себя очень одиноко. Сама того не сознавая, она перебирала в уме все неприятности этого дня. Это его замечание окончательно расстроило ее, и она, совершенно неожиданно для самой себя, неловко заявила:

— Послушай, Дэвид. Вся эта история никуда не годится. Я имею в виду прошлую неделю, начиная с того дня, когда ты был ужасно добр и сделал мне то предложение. Никто тогда не знал, что с нами всеми случится. Ты не хотел бы разорвать нашу помолвку? Даже если мы будем глупо выглядеть, это бы прояснило некоторые сложные веши. Мне кажется, что я втягиваю тебя во всю эту грязь. И с каждым днем становится все хуже и хуже. Мне так плохо и стыдно. — Она говорила, чувствуя, что щеки ее горят. Но она не могла себе представить, какой юной, беззащитной и немного взъерошенной выглядит она в глазах Дэвида. Она начала, решительно глядя прямо в его лицо, но после первых же слов растерянно перевела взгляд на оконное стекло и сквозь тонкие шторы разглядывала площадь за окном. — Думаю, так было бы лучше, — сказала она и замерла в ожидании. Она не знала, что хотела услышать в ответ, никакого обдуманного решения у нее не было, но она была так искренна. Сначала Фрэнсис показалось, что он смеется над ней, но его долгое молчание озадачивало. — Тебе лучше расстаться со мной, — честно сказала она. — Мы, вся наша семья, сейчас как прокаженные, я это отлично понимаю. Тебе не нужно тонуть вместе с нами из-за каких-то дурацких приличий. Ты сможешь держаться от нас подальше, после того как мы расстанемся.

Он опять оставил ее слова без ответа, и в комнате повисло неловкое молчание. Наконец он кивнул головой.

— Это было бы здорово, — просто сказал он. — В нашей ситуации это самый лучший выход.

Он засмеялся и подошел к ней.

— Дорогая, — сказал он. — Ты просто прелесть. Свежая, чистая и непорочная фиалка на лесной тропинке. Никаких комплексов, никаких тайных замыслов, чистая и неподдельная юная женственность. Это удивительная редкость, и это так чертовски привлекательно. Как правило, именно на этом ломаются старые глупые холостяки. Но все-таки послушай меня.

Он опять повернул ее к окну и показал на одинокую фигуру, подпиравшую ограду на плошали.

— А вот и он, — сказал Дэвид. — Фуражка, ботинки и все остальное. Если я уйду из дома, он тоже уйдет. Вот в чем печальная правда. Впервые в жизни старик в ловушке, графиня.

Она почувствовала, как он сильно сжал ее плечо.

— Если бы его здесь не было, ты бы ушел? — спросила она.

— Мой Бог, конечно, да, — сказал Дэвид Филд.

9

Ко всеобщему изумлению, Габриель приняла участие в организации похорон, и великий викторианский дух самосохранения проявился во всем своем великолепии в ее заявлении.