Смерть в Голливуде

Делия же… Она вообще не показывалась. Эллери готовился вести себя сдержанно и корректно, но она, увы, не могла знать об этом и не явилась. Ко времени прибытия Эллери она просто поднялась к себе наверх. Отчасти он был даже рад, что ее чувство приличия так тонко. Как тактично с ее стороны! Но в то же время он ощущал какую-то тоскливую пустоту.

Эллери в упор разглядывал голубую спину доктора Волюты. Она была довольно внушительных размеров, с толстыми поперечными складками жира.

В общем, было бы несложно отделаться от доктора, а потом подняться наверх и постучать к ней. В подобных ситуациях всегда есть пара-другая вопросов, которые следует задать.

Интересно, как она себя поведет?

И как она выглядит в шесть утра?

Эллери некоторое время прикидывал, что делать.

— Ничего, — сказал доктор, оборачиваясь и протягивая руки к полотенцу, — ничего здесь нет такого, чтобы так беспокоиться. Обычно я посылаю всех зрителей, вроде вас, подальше. Чтобы не мешали. Но в этом городе врач, желающий иметь солидную практику, частенько вынужден идти против своих правил, приспосабливаться. А то эта Лаурел опять подымет крик, как со смертью Лендера Хилла. Уж я знаю подобных личностей как облупленных! Лишь бы привлечь внимание… — Он повесил полотенце на край раковины. Уверенным движением взял стеклянную банку и миску. — Не надо так смотреть на меня, мистер Куин! Как будто я собираюсь выплеснуть содержимое этих сосудов вам в лицо… Куда запропастился этот проклятый сыщик? Мне сегодня вообще не удастся поспать.

Так они стояли, в упор глядя друг на друга, пока не раздался шум подъехавшей машины и не вошел запыхавшийся Китс.

В этот же день в четыре часа пополудни Эллери притормозил свой взятый напрокат кайзер перед домом Приама. Машина Китса уже стояла тут. Горничная с тиком, который был сегодня особенно заметен, проводила его в гостиную. Китс стоял около мраморного камина, покусывая кончик бумаги. Лаурел Хилл, Гроув Макгоуэн и Делия Приам сидели в креслах напротив и наблюдали за ним с видом прилежных учеников на экзамене.

Когда Эллери вошел, их головы одновременно повернулись в его сторону. Ему показалось, что на лице Лаурел промелькнуло спокойное ожидание, на лице Мака — неловкость, а Делии — испуг.

— Простите, лейтенант. Мне пришлось задержаться на бензоколонке. Это что, отчет из лаборатории?

Китс протянул ему бумагу. Глаза присутствующих неотрывно следили за ней. Когда Эллери вернул бумагу Китсу, все опять перевели взгляд на лейтенанта.

— Может быть, вы, мистер Куин, объясните присутствующим суть дела, — сказал Китс. — А я продолжу.

Эллери кивнул.

— Когда я прибыл сюда около пяти утра, доктор Волюта высказал уверенность в пищевом отравлении. События развивались примерно следующим образом. Невзирая на медицинские рекомендации доктора Волюты, мистер Приам неизменно съедал что-нибудь прямо перед отходом ко сну. Эта его привычка была общеизвестна. Так как мистер Приам обычно засыпал с трудом, то он всегда ложился очень поздно. Кухарка же, миссис Гвитириз, наоборот, имела обыкновение отправляться на покой очень рано. Следовательно, мистер Приам обычно сообщал Альфреду Уоллесу, что сегодня вечером он изволит съесть, а тот уже передавал его пожелания кухарке. Перед тем, как ей лечь спать, миссис Гвитириз готовила, что приказано, и убирала еду в холодильник.

Прошлым вечером поступило распоряжение сделать тунцовый салат, до которого мистер Приам был особенный охотник. Миссис Гвитириз достала из большого шкафа в буфетной банку с консервированным тунцом, вскрыла ее и приготовила салат именно так, как предпочитает мистер Приам: с мелко нарезанным луком, сладким зеленым перцем, сельдереем. Все это было щедро полито майонезом, соком из половинки лимона, посыпано свежесорванным и измельченным жгучим перцем и солью. Этот шедевр кулинарного искусства довершило небольшое количество уочестерширского соуса вместе с половинкой чайной ложки сухой горчицы, щепоткой орегано и молотого чабреца. Готовое блюдо было помещено в салатницу, накрыто и поставлено в холодильник. Затем кухарка прибрала за собой и отправилась в постель. Миссис Гвитириз покинула кухню приблизительно без двадцати десять, оставив зажженным ночник.

Примерно в десять минут первого Альфред Уоллес отправился за тунцом, — продолжал свою речь Эллери, обращаясь исключительно к старинным испанским портретам над камином, с тем, чтобы ничья пара испытующих глаз не сбила его с мысли. — Альфред Уоллес вынул салат из холодильника, поставил его на поднос вместе с круглым ржаным хлебом, сладким маслом и закупоренной бутылкой молока. Все это он отнес в комнату мистера Приама. Приам ел жадно, хотя и не доел до конца. Затем Уоллес помог ему приготовиться ко сну, выключил свет и унес остатки еды в кухню. Он оставил поднос как есть, на столе, и поднялся к себе наверх.