Смерть в кармане

Уголовный розыск ОВД на метрополитене возглавлял майор Шумелов. Невысокий, плотный крепыш с почему-то желтой кожей, хотя всем своим видом он не казался больным — скорее, наоборот, здоровье хлестало через край. Он поскреб потную залысину.

— Похороны нужно будет организовать. Я в кадры звонил, главк поможет с организацией и… У Курилина жены же не было?

— В разводе он. Дочь взрослая, живет в Краснодаре.

— Хм. Короче, если надо, помощь материальную или что, тоже сделаем. Тыловик сейчас материал для пресс-службы готовит, а то они уже требуют информацию на погибшего. Геройски погиб все-таки. Хотя непонятно, что там было, но при исполнении, как ни крути… Вить, что там было?

— Откуда я знаю.

— Ты же с ним был!

— Был бы с ним, сейчас бы и мои кишки по асфальту в пробирку собирали.

Шумелов покачал головой, повздыхал. В перерывах между звонками, а майора постоянно отвлекали, он велел написать подробный рапорт и сразу сделать копии, потому что этим рапортом заинтересуются слишком многие, отдал приказ разобрать между собой текущие дела покойного теперь — Гущину все еще в это не верилось — Курилина и сделал еще несколько распоряжений. Опера уже выходили, когда он кашлянул:

— Да, Виктор, еще… Понятно, что это вообще сейчас не к месту… Но вашего вчерашнего задержанного Каратаева, карманника, по кличке Кузьма. Его отпустили.

— Как так? То есть — что? Мы его с поличным взяли.

— Сам пока не знаю. Но нам из СК бумажка по вашу душу пришла. Обоим завтра явиться к следователю. В Следственный комитет, — Шумелов снова повздыхал. — Что там у вас нечисто было с этим Кузьмой, значит…

Богданов после работы, унылый, серый, все еще пытавшийся смириться с произошедшим, отправился заливать горе к любовнице. Даже не любовнице, а, скорее, подруге. У них вообще были странные отношения. Виделись раз в неделю, иногда чаще. Всегда по одному сценарию: Богданов звонил Полине и узнавал, какие у нее планы. Если планов не было — приезжал. Идеальные отношения для холостяка 40 с лишним лет, который не собирался менять ничего в жизни. Как и Полина. По крайней мере, Богданов так думал. Придя к Полине, он поставил на стол бутылку водки.

— Если ты не возражаешь.

— Что-то случилось?

Богданов молча потянулся к полке со стаканами.

Гущин отправился в бар с остальными операми отдела, которые решили посидеть и отдать дань погибшему коллеге. В их ОВД на метрополитене коллектив был небольшим и тесным, а тянувшего свою лямку долгих 20 лет Курилина знали все. Пили, кто что предпочитает. Посиделка получилась грустной, молчаливой, как и подобало случаю. Периодически все выходили покурить. В один из таких моментов к столику подошла Оля.

— Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

— Антон меня зовут. Как Чехова. Или как того пацана из сериала… Антон.

— Да я так, пошутить решила. А где те двое, с которыми ты обычно…?

— У одного другие дела, — поколебавшись, отозвался Гущин. — Второй сегодня вроде как погиб.

— Ой.

Оля больше не задавала вопросов. Пробормотала что-то, смахивающее на слова сожаления — вышло дежурно, как обычно это и выходит — и ретировалась.

Минут через 15 на пороге бара объявился высокий черноглазый парень. Оля в это время вытирала крошки со столика, который только что опустел. Парень подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в шею. Оля вздрогнула, но, обернувшись и узнав гостя, тепло ему улыбнулась и ответила поцелуем. Когда они начали шушукаться, постоянно почему-то трогая друг друга, Гущин отвернулся и потянулся за бутылкой.

В СК они — и Гущин, и Богданов — оказались около полудня.

— Вот заявление гражданина, эээм, Каратаева. Вчера, 6 сентября, он вместе с его знакомым гражданином, эээм, Хевсуридзе находился в поезде метро на станции «Парк культуры». Где к нему подошли двое сотрудников полиции и заявили, что он совершил кражу у гражданки, эээм…

— Мы ничего не нашли и отпустили его, — буркнул Богданов.

— Совершенно верно. Но это ведь не все. Вот, я читаю заявление гражданина, эээм, Каратаева: «Я находился на Таганско-Краснопресненской линии метро и двигался по своим личным делам в центр. Когда я вышел из вагона метро на станции „Кузнецкий мост“, ко мне подошел один из сотрудников полиции, которые ранее задержали меня на станции „Парк культуры“. Меня снова доставили в отделение. На допросе Богданов В. и Гущин А. пригрозили мне физической силой, требуя признаться в карманной краже. Я воспринял угрозу всерьез, поэтому согласился взять кражу денег на себя. Затем Богданов В. положил мне в карман куртки 2150 рублей. Во время личного досмотра в присутствии понятых эти деньги у меня были изъяты».

— Упырь, б… дь, е. ный! — запыхтел Богданов.

— Гражданин, ээээм, Богданов, я бы попросил вас воздержаться от подобных, эээм, комментариев.

— Это карманник с двумя ходками!

— Он подал на вас официальное заявление. Перед тем, как заводить дело, я должен провести проверку, для чего мы с вами тут сейчас и собрались. Что вы можете пояснить по поводу показаний гражданина, эээм, Каратаева?

— Что он упырь, б… дь, е… ный! Соскочить хочет, вот и написал свою писульку, что, не понятно разве?