Смерть в Кесарии

– А что ты? – осторожно спросил Баренбойм. – Занимаешься этим делом, да?

Розовски ответил не сразу.

– Я еще сам не знаю – занимаюсь или нет. Между прочим, один мой знакомый полчаса назад утверждал, что это все разборки «русской» мафии.

– Ой, они везде русскую мафию сейчас видят. Какая там мафия! Ты бы у Шмулика Бройдера поинтересовался, как мафия такие дела делает.

– Шмулик Бройдер… – Розовски попытался вспомнить, где он уже слышал это имя. – Чем он занимается?

– Тем же, чем все мы будем заниматься, рано или поздно, – философски заметил Баренбойм. – Беседует со своими родителями.

– При чем тут его родители?

– Они умерли пять лет назад, – пояснил Баренбойм. – Шмулик тоже лежит на кладбище. Третий день.

– Почему?

Баренбойм огорченно вздохнул.

– На выезде из Тель-Авива ужасное движение, – сказал он. – На эстакаде. Три дня назад от Шмулика остались одни воспоминания. И безутешная вдова.

– Прямо эпидемия какая-то, – сказал Розовски. – Интересно, на каком месте в списке рискованных профессий находится профессия «русский бизнесмен»?

– Смотря где, – резонно заметил Баренбойм. – В Израиле, по-моему, довольно низко, а, скажем, в России – думаю, в самом начале списка. Где-то между альпинистом и космонавтом.

– При чем тут Россия? – Розовски пожал плечами. – Я говорю об Израиле. То Шмулик, то Розенфельд.

– Да, Розенфельд… К сожалению, я его почти не знал. Нечего рассказывать. О Шмулике кое-что знал, но вряд ли тебя это может заинтересовать, – сказал Баренбойм.

– Я сейчас сам не знаю, что меня может заинтересовать, – честно признался Натаниэль.

– Только не рассказывай мне сказки, – заявил Баренбойм. – Он не знает. Когда меня спрашивают, почем сейчас доллар, я тоже говорю, что не знаю.

– А кстати, почем сейчас доллар? – спросил Натаниэль.

– Я не знаю, – ответил Баренбойм. – Между нами, – он нахмурился, – я его конечно, под машину не толкал, но… – он запнулся.

– Но?

– Иной раз руки, честно говоря, чесались. Не удивлюсь, если это тоже не случайность, – мрачно сообщил Баренбойм. – Хотя, конечно, все может быть, но связи Шмулика и его привычки, это… – он не договорил, с сокрушенным видом покрутил головой. – Мафия… Скажут тоже. Будет тебе киллер изображать самоубийство! Нет, Розенфельд – это не мафия.

Больше они не разговаривали. Розовски думал о своем, Баренбойм – о своем.

«Вольво» остановилась у подъезда.

– Может, зайдешь? – спросил Розовски из вежливости.

– Рад бы, но… – Баренбойм постучал по циферблату своего «ролекса». – Некогда. Тетя Сарра дома?

– Нет, как всегда, у родственников.

– В Беер-Шеве?

– На этот раз – в Цфате. У моей мамы пол-Израиля в родственниках.

– Будешь звонить – передай привет, – вдруг Баренбойм оживился: – Слушай, ты так и не женился?

– Нет, а что?

– Давай познакомлю тебя с одной женщиной, – предложил Баренбойм. – Очень приличная женщина, тоже в разводе, детей нет. Бывшая москвичка, недавно приехала. С высшим образованием. Видная такая. А?

Розовски вздохнул.

– Зэев, – сказал он. – У моей мамы есть две хрустальные мечты: купить новую квартиру и женить меня вторично.

– Ну вот! – обрадовался Баренбойм. – Я же говорю! Записывай телефон. Скажешь: от меня.

– Ты не понял, – Натаниэль открыл дверцу. – Это мамина хрустальная мечта. Не моя.

Баренбойм пожал плечами.

– А-а… – разочарованно протянул он. – Ну ладно. Конечно, дело твое. Просто трудно одному… Так передай привет, хорошо?

Он уже собирался отъехать, когда Натаниэль снова наклонился к окошку и спросил:

– А кто сейчас стал президентом «Интера»?

– Левински, – не задумываясь, ответил Баренбойм. – Думаю, что Моше Левински. Он был вице-президентом компании при жизни Ари.

– Тоже из России?

– Мы с ним прилетели одним самолетом.

– Ясно… Ну, пока. Обязательно передам маме привет. Спасибо, Зэев.

– Не о чем говорить.

Темно-вишневый автомобиль мягко умчался в сторону Рамат-Авива. Натаниэль постоял немного у подъезда, словно раздумывая, стоит ли идти домой. Потом неторопливо поднялся к себе на третий этаж.

8

Приняв душ и наскоро перекусив, Натаниэль подсел к письменному столу и разложил документы из папки Амоса. При этом ему пришло в голову, что очень кстати он сегодня один дома. Мать все еще гостила у родственников в Цфате – он сам, в очередной раз одолжив машину у покладистого Алекса, отвез ее. Он очень любил мать, после развода ему была необходима забота и поддержка близкого человека, потому он и пришел жить к матери, в тесную амидаровскую квартиру, ни разу не подумав об отдельном жилье. Но даже искренняя большая любовь нуждается в небольших перерывах. И материнская забота, случается, может наскучить. Одной из психологических причин разрыва с женой Натаниэль, в глубине души, считал сложившуюся в семье схему отношений: жена-мать и муж-сын. А может, и нет. Может, действительно, все дело в несходстве характеров. Во всяком случае, иногда ему хотелось остаться в полном одиночестве. Увы, это невозможно.

За это время ему могли звонить домой.