Смерть в Кесарии

Если Давид был удивлен его визитом, то виду не подал. «Собственно, с чего бы ему удивляться? – тут же подумал Розовски. – Именно этого он вчера и ожидал».

Если кто и был удивлен по-настоящему, так это Габи Гольдберг. Натаниэлю показалось даже, что он был не только удивлен, но и встревожен.

– Натан? – растерянно спросил он. – П-привет… Что-то случилось?

– Что у нас могло случиться, Габи? Все по-старому, вспоминаем тебя. Офра передавала особый привет и даже велела поцеловать, но, я думаю, целоваться не будем.

Габи коротко рассмеялся.

– Кстати, я хотел бы у тебя кое-что узнать, но это – так, при случае, – сказал Натаниэль. – А сейчас – извини, у меня к Давиду дело. Ты не торопишься никуда?

– Нет.

– Вот и славно, поговорим, хорошо?

– Хорошо… – ответил лаборант, и напряженность, чувствовавшаяся во всей его фигуре, усилилась.

Коротко кивнув сыщику, Гофман пригласил его к себе в кабинет, сказав по дороге лаборанту:

– Поработай без меня, Габи, я несколько минут буду занят.

Натаниэль вежливо улыбнулся в ответ на удивленное пожатие плеч Габи, и направился в указанном направлении.

– Н-ну? – спросил Давид, усаживаясь за стол и усаживая Натаниэлю в кресло напротив. – С чем пожаловал? Есть какие-то идеи?

– Д-да так, – неопределенно ответил Розовски. – Ни с чем. Никаких идей. Так… осмотреться, – он окинул внимательным взглядом кабинет руководителя лаборатории. – Это произошло здесь?

Гофман кивнул, его лицо немедленно помрачнело.

– На этом самом месте, – сказал он.

– На каком?

– Михаэль сидел здесь, за моим столом, в моем кресле, – пояснил Гофман. – Книга лежала перед ним.

– Раскрытая на последней странице, – подхватил Розовски. – Это я уже знаю… Можно взглянуть? – он встал.

– Конечно, смотри! – профессор тоже поднялся, вышел из-за стола. – Пожалуйста… если это поможет.

– Спасибо, – Розовски наклонился над гладкой пластиковой поверхностью стола. Да нет, вряд ли он здесь найдет что-нибудь. Он зачем-то поднял, одну за другой, три папки, лежавшие на краю стола, быстро перелистал их. Положил на место. Повернулся к Гофману. – А где сейчас книга?

– Где ж ей быть? Там же, где была до этого – в сейфе. Хочешь взглянуть?

Розовски кивнул, сел в кресло.

– Габи! – крикнул профессор. – Будь добр, принеси книгу, которую нам прислали из Центра изучения еврейской культуры в диаспоре!

– Минутку! – тотчас откликнулся Габи.

Розовски побарабанил пальцами по крышке стола. Выдвинул ящики из тумбы, присвистнул при виде фантастического беспорядка.

– Ты проверял, из стола ничего не пропало?

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

– Так, на всякий случай. Скажи, – спросил Натаниэль, – а тебе не приходило в голову, что причины всех этих смертей, пусть и связанные с книгой, имеют несколько иную, скажем, более материальную причину, чем заклятье, проклятье и прочие каббалистические тайны?

– Например?

– Например… почему бы не рассмотреть гипотезу о том, что страницы книги были пропитаны смертельным ядом. Ты наверное слышал о подобном использовании ядов. Если не ошибаюсь, так был убит какой-то из французских королей. Я это помню еще из университетского курса по криминалистике.

– Карл IХ, отец Варфоломеевской ночи, – подсказал Гофман.

– Вот-вот. Не исключено, что дозировка яда могла быть такой, чтобы приводить к смерти лишь при прочтении, или хотя бы, перелистывании всех страниц книги, – сказал Розовски.

– Как же ты объяснишь аналогичный эффект, вызванный копией, по меньшей мере, дважды – в истории германского теософа и моего лаборанта? – спросил профессор.

– Н-ну… – детектив покачал головой. – Это-то как раз не проблема. Представь себе, что никакого проклятья не было. И книга «Сефер ха-Цваим» вообще была написана в Х1Х столетии. Кстати, и экспертиза это подтверждает. Например, кто-то из врагов Генриха фон Хаммершильда, зная о его страсти к поискам и собирательству оккультных, в том числе, каббалистических книг, через подставных лиц распустил слух об этой книге и загадках, ее сопровождающих. А потом взял, да и подсунул знатному коллекционеру отравленную подделку. А?

– А смерть Корна?

Розовски развел руками:

– Сделанное единожды могло быть сделано и дважды. Может быть, история с Хаммершильдом вымышлена точно так же. С моей точки зрения, неоспоримым фактом в этой истории, пока что, является только, увы, смерть этого парня, твоего лаборанта.

– И где же, по-твоему, мой лаборант мог подцепить столь изощренных врагов, что они действовали через Центр по изучению еврейской культуры в диаспоре?

– А ты, кстати, проверил? Книгу действительно прислали из этого Центра? – небрежно спросил Натаниэль.

Профессор Гофман вдруг побледнел.

– Н-нет… О Господи, неужели… Да ты с ума сошел!

– Почему? – Натаниэль недоуменно поднял брови. – Я высказываю гипотезы. Каждая из них куда материалистичней твоей. А насчет Центра – позвони, позвони. На всякий случай. И где, наконец, загадочная книга?

– Книга пришла по почте… – пробормотал Давид, набирая номер телефона.

Сидя в кресле за профессорским столом, Розовски с интересом следил за тем, как профессор пытается связаться с Иерусалимом.