Смерть в Кесарии

— Извини, Давид, но, в таком случае, я вообще перестаю понимать, чего ты хочешь. Если нет преступника, то нет и преступления. Именно так считают в полиции, если не ошибаюсь. Я, кстати, считаю точно так же. Чего же, в таком случае, ты требуешь от меня?

Давид Гофман несколько раз вздохнул, зажмурился. Открыл глаза и внимательно посмотрел в глаза своему старому другу.

— Я неправильно выразился, — сказал он. — Преступника нет здесь и сейчас. Но я знаю его. Я знаю, как его зовут и где он жил.

— Где же?

— В Цфате, — спокойным голосом сказал Гофман.

— В Цфате? — Натаниэль покачал головой. — Очаровательное место. Вообще, мне нравится Галилея. Жаль, что я так привык к нашему сумасшедшему Тель-Авиву. Кстати, там сейчас мама гостит, у родственников, я ее неделю назад туда отвозил. Конечно, я бы с удовольствием съездил еще раз, но…

— Ты не понял, — сказал Гофман. — Я говорю совсем о другом Цфате. В том Цфате ты еще не был. И не мог быть. И вряд ли тебе удастся туда съездить.

— Другом Цфате?

— Да, потому что убийца моего лаборанта умер триста восемь лет тому назад. Его звали Давид Сеньор, он был раввином и каббалистом и жил в Цфате в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году.

После этих слов, Гофман одним глотком выпил успевший остыть кофе и удовлетворенно уселся в кресло.

— Я-то думал, что это корреспондент перегрелся на солнце. Или перебрал. А дело вовсе не в корреспонденте. Что ж, при случае непременно извинюсь перед ним за необоснованное подозрение, — сказал Розовски после продолжительной паузы.

Гофман наблюдал за ним с легкой усмешкой. Казалось, сказав главное, Давид мгновенно успокоился.

Впрочем, изумление Натаниэля было не столь сильным и не столь продолжительным, как, видимо, ожидал Давид. После еще одной, вполне естественной паузы, Розовски, в свою очередь, улыбнулся — с несколько неопределенным выражением — и неторопливо произнес:

— Можешь мне не верить, но, честно тебе скажу: я ожидал чего-то подобного. Только, пожалуйста, не зачисляй это ощущение по разряду какой-то мистики. Просто экспресс-анализ сказанного… — он вздохнул. — Ладно, Давид, рассказывай, слушаю тебя. Не думаю, что имя предполагаемого преступника и время его жизни — это вся информация, которую ты собирался мне сообщить.

— Ты прав, — Гофман кивнул. — Конечно, я пришел к этому выводу по причинам, на мой взгляд, достаточно веским, — он заглянул в пачку сигарет, лежавшую на столе. — У тебя больше нет сигарет?

— Я же сказал — пытаюсь бросить курить, — хмуро ответил Розовски. — Пытаюсь — и только. Без всякого успеха, так что… Сигареты возле телефона, на тумбочке.

Давид Гофман поднялся с места, неторопливо прошелся по комнате. Видно было, что он не столько хотел курить, сколько собраться с мыслями. Так же медленно он распечатал новую пачку, вытащил сигарету и только после первой затяжки повернулся к детективу.

— Итак? — повторил Розовски.

— Итак, для начала я попробую связно изложить суть дела… — он откашлялся. — История с проклятьем Давида Сеньора достаточно хорошо известна среди историков, занимающихся средневековой каббалой, в частности, цфатскими каббалистами.

— Я не историк и не каббалист. Кто такой Давид Сеньор?

— Потомок знаменитой семьи испанских евреев, вынужденных в 1492 году бежать от преследований инквизиции в Турцию. Прадед Давида Сеньора, знаменитый дон Авраам Сеньор был министром королевы Изабеллы. Но и это не спасло его в те времена. Дон Авраам Сеньор вынужден был креститься, а некоторые его родственники — прямые предки Давида Сеньора — бежали из страны… Он родился в Измире — там, где жил Шабтай Цви, старший его современник, впоследствии — самый знаменитый из Лже-Мессий. Специалисты считают, что именно общение юного Давида с шабтианцами и повлияло на все дальнейшее.

— На что именно?

— Ну, сначала — на желание изучать Каббалу. Он приехал в Цфат именно с этой целью — слава цфатских знатоков и учителей Каббалы разносилась далеко по всему тогдашнему еврейскому миру. Несколько лет учения там я опущу, если не возражаешь.

— Не возражаю. Честно говоря, я вообще не понимаю пока что, как все это связано…

— Не перебивай, пожалуйста. Думаю, через несколько минут ты все поймешь… На чем я остановился?

— На том, что несколько лет учения ты опустишь.

— Ах, да… Так вот, в 1686 году уважаемые и авторитетные раввины — Лев Бен-Ари и Шимон Бар-Коэн — впервые столкнулись с рабби Давидом Сеньором. До них дошли свидетельства того, что Давид Сеньор делает прозрачные намеки на особую миссию, уготованную ему Всевышним. Однажды он даже заявил, что душа умершего к тому времени Шабтая Цви переселилась в него, и с некоторых пор он чувствует особый смысл в собственном существовании.

— Подобные утверждения могли оцениваться как еретические? — спросил Натаниэль.

— Нет, в общем-то. Учение о реинкарнации…

— О чем, о чем?

— Реинкарнация — переселение душ, — пояснил профессор.

— О Господи… — пробормотал Натаниэль. — Уж не веришь ли ты сам в эту чушь?

Профессор неопределенно пожал плечами.