Смерть в кредит

Моя мать ползала у его ног… Он не прекращал орать… Его снова начала волновать моя судьба… Он прозрел во мне ужасающие наклонности… Неслыханную испорченность! После всего этого он просто умывает руки!.. Как Понтий Пилат!.. так он говорил… Он давал понять, что снимает с себя всякую ответственность…

Моя мать смотрела на меня… своего «окаянного»… Она делала трагический выбор… Она не хотела бросать меня… Было совершенно ясно, что я кончу на эшафоте, она должна быть со мной до конца…

* * *

Единственное, что объединяло нашу семью в Пассаже, – это тоска и заботы. Их хватало. Я повстречался с ними, едва появившись на свет… Они окружили меня сразу же… Весь дом был заполнен ими…

Страх полностью подчинил нас себе. Во всех комнатах страх неудачи буквально сочился сквозь стены… Из-за него мы даже ели впрок, стараясь незаметно припрятать еду. Мы вечно торопились и прыгали, как блохи, по парижским кварталам от площади Мобер до площади Этуаль, в страхе перед разорением, перед квартплатой, перед служащим газовой компании, неотвязно думая о налогах. У меня даже не было возможности как следует подтереться, потому что всегда требовалось куда-то спешить.

С тех пор как меня выгнали от Берлопа, прибавился еще страх, что я никогда не устроюсь… Я уже знал о нищих и безработных, о сотнях людей здесь и во всем мире, находящихся на волосок от полного краха… Они были совсем беззащитны!

А меня уже развлекало это постоянное лавирование, своеобразное соревнование с хозяевами… Я всегда заранее чувствовал готовящуюся подлость… Был начеку… Стоит мне заметить, что работа уплывает… И я уже готов чем-то ответить. Хозяин – это всегда сволочь, он только и думает, как тебя выгнать… В глубине души у каждого живет страх остаться однажды «на бобах», без работы… Потом я всегда тянул лямку, какой бы гнусной эта работа ни была… Не спеша… Торопиться некуда… Едва сводя концы с концами, я продолжал этим заниматься всегда и везде. Я занимался чем-то, что невозможно даже как-то назвать, пощупать или определить… Мне абсолютно все равно… Все это не имеет никакого значения. Чем работа бессмысленнее, тем больше она меня успокаивает…

Я испытываю отвращение к любой работе. Стоит ли их тогда различать?.. Пусть их воспевают другие… Будь моя воля, я вообще положил бы на это… Но обстоятельства иногда оказываются сильнее вас…

* * *

Дядя Эдуард все больше и больше преуспевал в механике. Он торговал фарами и оборудованием для автомобилей, главным образом в провинции. К несчастью, я был слишком мал, чтобы ездить с ним. Нужно было немного подождать… Я еще нуждался в присмотре…

Дядя Эдуард в отношении меня был не столь пессимистичен, он считал, что все еще можно поправить! Он говорил, что, если я ничего не стою в сидячей работе, то, возможно, я еще покажу себя отличным агентом, настоящим асом в качестве коммивояжера.

Нужно было попробовать… Главное – это внешность, особенно одежда… Чтобы я выглядел солиднее, меня состарили на два года, я получил сверхжесткий воротничок из целлулоида, а все прочие уничтожил. Вдобавок на мои башмаки натянули серые гетры, чтобы мои ноги не казались такими большими и мои опорки занимали меньше места на половиках. Мой отец относился к этому скептически, он уже не верил в мое будущее. Все делали соседи, они буквально засыпали меня советами… Они тоже не особенно надеялись на мой успех… Даже сторож в Пассаже был обо мне невысокого мнения… Когда зажигались фонари, он ходил по лавкам. Разносил сплетни. Он без конца повторял, что я кончу канцелярской крысой, как и мой отец; по его мнению, о лучшем нельзя и мечтать, если хочешь изводить людей… К счастью, существовал еще Визьо, марсовый, который был более доброжелателен, он понимал мои трудности и придерживался мнения, что я не злой мальчик. Вообще было много разговоров… но я оставался по-прежнему не у дел… Мне нужно было найти хозяина.

Тут все стали ломать голову, что же я буду рекламировать?.. Что до моей матери, то ее самым большим желанием было видеть меня ювелиром… Это казалось ей очень престижным. Холеный коммивояжер, прекрасно, с иголочки одетый… И потом, стоя за роскошным прилавком, он держит в своих руках целые сокровища. Но быть ювелиром довольно опасно! Нужно все время трястись за эти побрякушки! Тут в два счета могут ограбить, задушить и поджечь!.. Ах!..

Самое главное, что здесь требуется, – это кристальная честность! В этом отношении нам нечего было бояться! Мои родители, всегда столь щепетильные, маниакально приверженные чести в делах, были прекрасными поручителями!.. Я мог идти представляться любому хозяину!.. Самому известному, самому мнительному: со мной он мог быть абсолютно спокоен! Никогда, сколько мы себя помним, в нашей семье не было ни одного вора, ни одного!

Посоветовавшись, мы решили закинуть удочку. Мама отправилась на разведку сначала к тем, кого знала… Им никто не требовался… Несмотря на мое искреннее желание, мне было действительно трудно найти работу, даже на испытательный срок.