Смерть в «Ла Фениче»

— A procuratore ? Вы ему сами сообщите? — спросил Брунетти, надеясь, что и это Патта возьмет на себя, дабы придать веса своей конторе после всяческих нареканий по поводу ее бездействия, поступавших в адрес городской прокуратуры.

— Да, об этом я позабочусь, — Брунетти наблюдал, как Патта рассматривает возможность пригласить и procuratore на обед с мэром, затем— как отвергает ее. — Я займусь этим после обеда с его честью. — Стало быть, сегодня Патта намерен блеснуть дважды.

Брунетти встал:

— В таком случае я пойду к себе, синьор.

— Да-да, — пробормотал Патта, продолжая читать лежащую перед ним страницу рапорта.

— И вот еще что, комиссар, — раздалось за спиной Брунетти.

—Да, синьор, — откликнулся Брунетти, оборачиваясь и улыбаясь тому, как гладко он подстроил весь сегодняшний сценарий.

— Спасибо за помощь.

— Не за что, синьор, — ответил он, подумав, что дюжина алых роз не помешает.

Семь месяцев спустя в квестуру пришло письмо на имя Брунетти. Он обратил внимание на марки, два сиреневых прямоугольничка с вертикальными каллиграфическими надписями по бокам. Внизу каждого было напечатано: «Китайская Народная Республика». Никаких знакомых у него там нет.

Обратного адреса на конверте не было. Он вскрыл конверт, и оттуда выскользнул поляроидный фотоснимок— венец, украшенный драгоценными камнями. Было трудно понять масштаб, но судя по тому, что эту штуку делали для человеческой головы, то самоцветы, окружавшие центральный, должны быть размером с голубиное яйцо. Рубины? Ни один другой известный ему камень так не похож на кровь. А центральный, массивный, квадратной огранки, мог быть только бриллиантом.

Перевернув фотографию, он прочел: «Вот— часть той красоты, к которой я вернулась». И подпись «Б. Линч». И все. Больше в конверте ничего не было.