Смерть в Лиссабоне

Весь день он провел на воздухе, следя за погрузкой вольфрама в вагонетки, и возвратился в дом Абрантеша уже в сумерки. После ужина престарелая чета отправилась спать. Девушка осталась за столом с Фельзеном. Никакого разговора между ними не было. Потом он встал, чтобы идти спать. Она дала ему плошку углей. Он спросил, как ее зовут, и она ответила: «Мария».

Через час она пришла к нему. На этот раз, когда ребенка в постели с ними не было, он мог действовать решительнее, но того тихого посвистывания, которое она издавала с Абрантешем, он от нее не добился.

Утром, одевшись, он проверил свой «Вальтер Р-48» и сунул его за пояс. На полу сохла грязь от ее следов.

За завтраком он попросил ее убрать в его комнате и сел в полумраке главного дома, слушая шум дождя и дожидаясь Абрантеша.

13

Суббота, 13 июня 199…

Кашкайш.

Португалия.

Мы с Карлушем стояли возле многоквартирного дома, где жил бывший любовник жены адвоката. Дом был новенький, выкрашенный в отвратительный желтый цвет, с видом на железную дорогу и море за нею. Он высился над Маржинал с ее супермаркетом. Жилище не роскошное, но далеко превосходящее возможности простого полицейского. Возле дома на огороженном цепью участке балюстрады был припаркован новенький джип, кажется «ранглер» или что-то вроде этого, с хромированной решеткой радиатора и полированным корпусом. Только хороший джип мог выдержать неровные дороги Кашкайша. Под домом был небольшой гараж, где стояли серебристый БМВ и черный мотоцикл «Кавасаки-900». Весь этот транспорт принадлежал Паулу Бранку, обитателю многоквартирного дома. Агент по продаже как раз приоткрывал ногой щель в двери, мороча голову паре молодоженов, собравшихся уходить. Пройдя мимо этой группы, мы поднялись в пентхаус.

Паулу Бранку мы подняли с постели. К двери он подошел в шортах и с явными следами недавних любовных утех, хотя партнершу его мы не увидели, если не считать выпроставшейся из-под простыни смуглой руки и коричневой ступни, свесившейся с кровати. Он был красив той банальной красотой, которой могут похвастаться сотни мужчин — зачесанные назад черные волосы, темно-карие глаза, твердый подбородок, накачанное тело. Держался он с любезной уверенностью, которую утратил, едва увидев наши документы.

Мы прошли в огромную гостиную с большим, от пола до потолка, окном в эркере и чудесным видом из него. Сели за стол, на котором были разбросаны фотографии и лежали четыре ярких навороченных мобильника.

— Вы знакомы с сеньорой Терезой Оливейрой? — спросил я.

Он нахмурился.

— Это жена доктора Акилину Диаша Оливейры, адвоката. У них дом здесь, в Кашкайше, — напомнил я ему.

— Да, мы знакомы.

— Каким образом?

— В прошлом году я продал им компьютер.

— Вы занимаетесь торговлей компьютерами?

— Раньше занимался. Теперь работаю на Экспо. Большинство оборудования поставил туда я.

— Это то барахло, что не работало? — поспешил подковырнуть его Карлуш.

— У нас были сложности с установкой.

— Но деньги вы, однако, получили?

На фотографиях на столе был запечатлен сельский дом — судя по местности, в Алентежу: вокруг пробковые дубы и оливковые деревья. Еще одна примета роскоши.

— Это тоже ваш? — спросил Карлуш.

Он кивнул.

— Нам известно, что вы находились в связи с женой адвоката. Когда это имело место?

Он кинул взгляд через плечо на дверь спальни и чуть приоткрыл ее.

— В мае, — сказал он. — По-моему, это был май прошлого года. Можно мне кофе выпить? Хотите?

— Мы ненадолго вас задержим, — сказал я. — Зачем вы вступили в связь с Терезой Оливейрой?

— Что за странный вопрос!

— Простейший, по-моему, — заметил Карлуш.

Он наклонился через стол, изображая доверительность.

— Ей был нужен секс. Она сказала, что ее старичок больше на это не способен.

— Где это произошло?

— В обычном месте, — отвечал он; убедившись, что мы не налоговики, он приободрился, и к нему отчасти вернулось нахальство.

— Место?

Он улыбнулся Карлушу любезнейшей из своих фальшивых улыбок.

— В их лиссабонском доме.

— А здесь?

— Раз или два по пятницам, когда я возвращался домой пораньше, она приезжала и сюда, но чаще всего это бывало в Лиссабоне. Я выезжал по звонкам к клиентам и заскакивал к ней.

— Ну а дочь? — спросил я. — Катарина?

Он бросил на меня взгляд человека, чей парашют не раскрылся.

—  Дочь? — удивленно переспросил он.

— Ее звали Катариной.

—  Звали?

— Так я выразился.

— Но, послушайте… С Катариной я не виделся вот уже… уже…

— Продолжайте. В течение какого времени?

Он судорожно сглотнул и взъерошил свою стильную прическу.

— Мы слышали, вы и с ней спали, — сказал я. — Когда это было в последний раз?

Хлопнув себя по ляжкам, он вскочил и, выкрикнув что-то нечленораздельное, забегал по комнате, размахивая руками. Мы стремительно превращались в героев мыльной оперы.

— Сядьте, сеньор Бранку, — сказал я, поднимаясь и указывая ему на стул.

Он замер. Дверь в спальню щелкнула, закрывшись. Находившаяся там девушка, возможно, искала свое белье. Паулу Бранку сел и сжал ладонями голову, не желая больше слушать.

— Я требую адвоката, — сказал он.