Смерть в Миракл Крик

У Шеннон зазвонил телефон. Очевидно, она ждала звонка, поскольку ответила: «Получил? Читай вслух». Элизабет глубоко вдохнула. Запах рвоты ударил ей в нос, она открыла окно, но стало только хуже от смеси сладковатого запаха навоза снаружи и кислого запаха рвоты, напоминавшей протухшую китайскую еду. Она закрыла окно, как раз когда Шеннон положила трубку, и сказала:

– Тебе придется помыть машину. Запиши это на мой счет. Хотя, могу себе представить, как твой финансовый управляющий выясняет, почему чистка машины от рвоты входит в стоимость суда по делу об убийстве.

Элизабет засмеялась, в отличие от Шеннон.

– Послушай. Один из соседей семьи Ю был в суде, – тень улыбки заиграла в уголках ее губ. – Он рассказал кое-что, что до сегодняшнего дня не считал важным. Я запустила расследование, и мы кое-что нашли. Я не хотела ничего рассказывать, пока не было доказательств.

Где-то снаружи коровы мычали в унисон. Элизабет сглотнула. Уши у нее навострились.

– Демонстранты? Вы что-то узнали? Я же говорила обратить на них внимание, я знала, что они…

Шеннон покачала головой.

– Не они. Мэтт. Он лжет. Я могу это доказать. Элизабет, у меня есть доказательства, что кто-то другой намеренно развел огонь.

Суд: день второй

Вторник, 18 августа 2009

Мэтт

Он думал, сегодня будет легче, чем вчера. Все рассказав, он почувствовал себя опустошенным, как бывает, когда его вырвет с перепоя.

Но снова подойти, снова встать к барьеру, поднять голову оказалось тяжелее. Столько людей гадали, почему он, здоровый молодой парень, доктор, в конце концов, позволил маленькому мальчику сгореть заживо у него на глазах?

– Доброе утро, доктор Томпсон. Я Шеннон Ог, адвокат Элизабет Уорд.

Мэтт кивнул.

Шеннон сказала:

– Я хочу высказать соболезнования по поводу того кошмара, который вам довелось пережить. И заранее извиняюсь за то, что вам приходится снова все вспоминать в таких подробностях. Я не намерена вас расстроить, всего лишь хочу докопаться до правды. Если вам потребуется пауза, дайте мне знать, в любой момент. Хорошо?

Мэтт почувствовал, что челюсти расслабились, и вопреки своей воле улыбнулся. Эйб закатил глаза. Ему не нравилась Шеннон. Он описал ее как «шишка с пафосной фабрики адвокатов», и Мэтт ожидал увидеть юриста, как в телешоу: волосы, собранные во французский пучок, юбка-карандаш, стилетто, загадочная улыбка, божественна как ад. Но Шеннон, наоборот, походила на добрую тетушку, очень ласковую, в помятом свободном костюме, с расплывчатым пятном седеющих волос по плечи. Заботливая, с щедрым бюстом, типаж не роковой женщины, скорее кормилицы. Эйб предупреждал, что она – враг, но Мэтт так нуждался в нежности со стороны женщины, что поддался.

– А теперь, давайте начнем с простого, – сказала Шеннон, приступая к самому главному. – Можете отвечать просто да или нет. Вы видели, как Элизабет поджигает что-либо в окрестностях Субмарины Чудес?

– Нет.

– Вы видели, как она курит или держит сигарету?

– Нет.

– Вы видели, как курит кто-то, связанный с сеансами ГБО?

Мэтт почувствовал, что лицо у него горит. Тут надо полегче.

– Пак не разрешал курить рядом с ГБО. Все мы это знали.

Шеннон улыбнулась и подошла поближе.

– Получается, на мой вопрос ответ нет? Вы видели кого-нибудь на территории Субмарины Чудес с сигаретами, спичками или чем-то аналогичным?

– Да. То есть, нет, – сказал Мэтт. Он не лгал, технически ручей тек за пределами «территории», но сердце у него все равно заколотилось.

– Известно ли вам, чтобы кто-либо из имеющих отношение к Субмарине Чудес курил?

Мэри сказала однажды, что Пак предпочитает «Кэмелы». Но тут он напомнил себе, что ему этого знать не положено.

– Не могу сказать. Я видел их только на сеансах, где курение запрещено.

– И правда, – Шеннон пожала плечами и прошла к своему столу, словно это были лишь протокольные вопросы, от которых она не ждала никакого результата. На полпути она обернулась и бросила как бы невзначай:

– Кстати, а вы курите?

Мэтт как будто почувствовал покалывание в отсутствующих пальцах, почти ощутил тонкую сигарету «Кэмел» между ними.

– Я? – он понадеялся, что его усмешка не выглядела такой же искусственной, какой ощущалась. – Я столько раз видел на рентгене легкие курильщиков, что не стал бы курить под угрозой смерти.

Она улыбнулась. К счастью, она пыталась его умаслить и не стала требовать более однозначного ответа. Она взяла что-то со стола и неторопливо вернулась к нему.

– Вернемся к Элизабет. Вы когда-нибудь видели, чтобы она била Генри? Причиняла ему какой-либо вред?

– Нет.

– Вы видели, чтобы она кричала на сына?

– Нет.

– Следы плохого обращения? Лохмотья, вредная еда – хоть что-то?

Мэтт представил себе Генри в дырявых носках с пачкой «Скиттлз» и рассмеялся. Элизабет никогда не позволила бы ему попробовать что-либо не органическое, с красителями или сахаром.

– Определенно нет.

– Наоборот, она очень много усилий вкладывала в заботу о Генри, можно так сказать?

– Наверное, да, – Мэтт приподнял брови.

– Она проверяла его барабанные перепонки отоскопом перед и после каждого сеанса, верно?

– Да.