Смерть в объятиях прибоя

Она переоделась в купальник и легкомысленную, прикрывающую только плечи и грудь кофточку, обернула вокруг бедер пеструю юбку-парео. Подумав, все же прихватила шелковую косынку. Вспомнила Ингу, боящуюся обгореть на солнце, и усмехнулась: надо же, какие рассудительные дети у них выросли. Сенька вот тоже… Лучше сейчас не думать об этом. Лучше потом, когда вернется домой. Как он там без неё, сын? Был смешной карапуз, вечно шлепающийся на попку и проносящий мимо рта ложку с кашей. А вырос уже совсем большим и независимым. Мужчина.

Размышляя об этом, Женя сбегала по лестнице к пляжу. Где же девчонки? Ага, вон виднеются в воде две головы – плавают, значит. Да уж, девчонки… У одной дочь почти взрослая девица. Сколько Инге лет? Шестнадцать должно быть, как и Сеньке. А у другой сыновья-погодки. Им лет по одиннадцать-двенадцать. Или меньше? Нужно спросить.

– 

Женя? – раздалось сзади.

Обернувшись и едва не потеряв от неожиданности равновесие, она увидела, что прямо на неё бежит по ступеням высокий парень в светлой просторной рубашке и шортах. И только вблизи узнала:

– 

Митька?!

В следующий момент она повисла на его шее. А он обхватил её так, что заныли ребра, закружил, рискуя вместе с ней грохнуться с лестницы.

– 

Женька! А мне Борька говорил, что вы с Марком можете не приехать!

– 

Митя, Марк не смог, а я и сама не верю, что вырвалась! А сам-то – хоть бы раз на встречу институтскую приехал! И зимой тебя не было.

– 

Я был в прошлом году. А в этот раз не мог – ползимы в Швеции торчал, чуть с ума от тоски не сошел. И на десятилетии тоже был. А вот вас, сударыня тогда не было, – он шутливо щелкнул её по носу, поставив наконец на ступеньку так, что её лицо было почти вровень с его.

– 

Да, получается, «мы оба были, я у аптеки…» – Женя засмеялась, но отчего-то ей стало вдруг грустно. Сколько лет она не видела Митю Палия? Десять? Двенадцать? Нет, все же десять, через два года после окончания института они с Марком ездили в Москву и попали на день рождения Дины. Тогда там был Митя, но толком поговорить они не успели – он довольно быстро ушел, сославшись на семейные дела.

– 

Ну, рассказывай! – он снова попытался щелкнуть её по носу, но она увернулась.

– 

Да что рассказывать? Я все там же и все та же, – ей вдруг захотелось посидеть с Митей где-нибудь в укромном месте, поплакаться ему в жилетку, но это было нельзя. Во-первых, снизу уже кричали и махали им руками вылезшие из воды Ольга и Дина. А во-вторых… что во-вторых, она сформулировать не могла, но это была куда более веская причина. Поэтому она только спросила:

– 

Ты когда приехал?

– 

Да только что, минут десять назад!

– 

Поездом или самолетом?

– 

На машине! Я потом планирую по побережью проехаться, давно в отпуске не был, так что оттянусь по полной программе. Может, вместе? – Он хитро прищурился. – Если хочешь, и девчонок возьмем, чтобы тебе со мной скучно не было.

– 

Митька, когда это мне с тобой скучно было? – фыркнула Женя. – Но я не могу, у меня Сенька один дома остался.

– 

Один? – немедленно среагировал Митя. – А как же любящий отец, почему ребенка одного оставили? Кстати, сколько ему? Четырнадцать? Пятнадцать?

– 

Шестнадцать. Совсем взрослый.

– 

И совсем взрослый парень не проживет один пару недель? Не смеши, он, небось, счастлив без памяти остаться без вашей опеки! А куда, все-таки, ты подевала Шереметева?

– 

Мить, не спрашивай меня про Марка, – попросила она. – По крайней мере, не сейчас. Я потом тебе расскажу.

– 

Это так серьезно? – он заглянул ей в глаза и подтвердил: – Серьезно. Значит, не будем о серьезном. Спускайся вниз и быстро плыви на середину моря, я тебя догоню. Только штаны на плавки сменю!

Она засмеялась и отчего-то сказала:

– 

У тебя, Митька, виски совсем седые.

– 

Да? – Он озабоченно почесал в затылке. – Как бы мне сегодня не помереть от старости.

И тут Женя поднялась на цыпочки и чмокнула Митю в пахнущую бензином колючую щеку. А потом побежала вниз по лестнице. А он стоял и смотрел ей вслед. И думал, что виски у него и вправду – совсем седые. Черт!

ГЛАВА 2

Женя сидела на лежаке, стиснув виски холодными пальцами.

Борис нервно ходил по пирсу, то и дело бросая короткие взгляды в воду.

Они были похожи на супружескую пару, уронившую в воду ценную вещицу и ждущую, когда прибежит мальчишка-ныряльщик и достанет её со дна. Но на самом деле, на дне было то, что им обоим ещё вчера было достаточно безразлично – к Сашке Вершинину в их группе всегда относились с прохладцей. Он был старше их всех лет на семь, успел пройти армию и, говорили, даже успел отсидеть небольшой срок за какое-то мелкое безобразие. Так что особой дружбы между девочками и мальчиками, поступившими в институт сразу после школы, и взрослым парнем с не совсем приличной наколкой на плече, быть не могло. Хотя к третьему-четвертому курсу различия сгладились, и Сашка вполне вписывался в их пеструю компанию, на вечеринках приучился сдерживать язык и не материться через слово, если возникало желание покурить травку – деликатно уходил на кухню и никому не предлагал затянуться косячком. Наркотики в их среде были не в ходу. Почти не были.