Смерть в объятиях Жизни. Мистическая повесть о любви (СИ)

– Чего не спишь? – Жизнь широко зевнул и потянулся, открывая взгляду белую полоску живота.

– Бессоница.

– Боишься превратиться в демона? – сочувственно спросил Жизнь, поднимаясь с дивана. А потом, глянув на Смерть, направился прямиком к ней. Бесцеремонно распахнул дверь и заглянул в спальню: – О, большая кровать. Давай, ложись, тебе надо выспаться.

– Что ты…

– Ложись и без разговоров. Я прослежу, чтобы всё было хорошо.

– Как именно проследишь?

Светлый ангел сложил руки и в ожидании уставился на Смерть. Та нервно поправила волосы.

“Похоже, проще подчиниться“, – подумала она и отступила в комнату, улеглась на кровать и с головой закуталась в свои два одеяла, которые помогали не мёрзнуть ночью. А вот Жизнь был ходячей печкой, никакие одеяла ему были не нужны.

Он подошёл с совершенно серьёзным лицом, по-деловому припушил вторую подушку, и без лишних слов улегся рядом. Это было так возмутительно, что Смерть запротестовала:

– Эй! Ты чего! Это моя кровать, и она только для меня!

– Ты мне нужна завтра бодрой, иначе какой от тебя прок? А ты не спишь, боишься чего-то. Понимаю, не каждый день рискуешь превратиться в демона. Ты же знаешь, что первым делом эти монстры идут уничтожать причину своей печали? Так что для меня ты будешь не опасна, а я уж смогу тебя остановить, не сомневайся. Поэтому не переживай и спи, – всё это он сказал невозмутимым тоном, поудобнее устраиваясь на кровати. – А тут довольно уютно.

– Мне не нравится спать с кем-то, – пробормотала Смерть и это было чистой правдой. Спать с Жизнью? Если бы она его заполучила, то было бы не до сна. Хорошо, что она одета в длинную ночнушку, иначе было бы совсем неловко.

– Просто закрой глаза, – сказал Жизнь, глядя своими искристыми глазами. В темноте они светились как два прожектора. – Я тебе никак не помешаю. Считай, что меня вовсе нет.

“Если бы это было так просто”, – в отчаянии подумала Смерть, смущённо отворачиваясь. Ситуация была возмутительной! Но с другой стороны, они ангелы… Слуги Всевышнего. Разве такие, как они, вообще должны чего-то стесняться? Тем более друг друга.

Никто из них не заводил отношений, никто не испытывал плотских желаний. Не то, чтобы подобное было запрещено, но попросту в голову никому не приходило.

Никому кроме Смерти…

Развернувшись спиной к светлому ангелу, ангел зажмурила веки. Каждой клеточкой тела она чувствовала присутствие горячей Жизни за спиной.

Так близко, что кажется – протяни руку, коснёшься, притянешь, обнимешь. А ведь он бы даже и не сопротивлялся, не понял бы настоящих желаний Смерти.

А если поцеловать? Как бы это было? Всё равно что лёд коснулся бы огня. Грязь обняла бы золото. Нищенка попросила бы любви принца.

Жизнь бы от такого точно прозрел, ударил бы, оттолкнул бы так, что в ушах потом звенело, и слов наговорил бы самых жалящих. От них печаль раздулась бы как шарик и с хлопком лопнула, выпуская наружу демона.

Монстр бы медлить не стал, сразу накинулся бы на Жизнь, запустил бы в него ядовитый когти и зубы. Можно сказать, это был бы по-настоящему смертельный поцелуй. Такой, каким и должен быть поцелуй Смерти.

***

Смерть разлепила глаза и тут же села на кровати. Она всё-таки заснула! Удивительно. Жизнь чем-то стучал в гостиной, кажется, делал зарядку, мурлыкая под нос музыкальный мотивчик.

Облачившись в привычный чёрный костюм, Смерть выглянула из спальни.

– Ну ты и горазда спать, – улыбнулся светлый ангел. – Теперь я и правда сомневаюсь, что ты причастна к увеличению смертности, с таким-то режимом!

Жизнь был как всегда на подъёме, слепил улыбкой, сверкал глазами, светился, как маленькое солнце, в общем, одаривал всем тем, чего Смерть так жаждала последние пару тысячелетий. Но печаль – болезнь странная, вместо того, чтобы понемногу отступать под напором обаяния Жизни, она вдруг стала жадной, капризной, требовала больше и грызла нутро от невозможности получить желаемое.

Жизнь вдруг поменялся в лице:

– Ох, печаль опять тебя мучает?

– Видно? – разволновалась Смерть, прикладывая ладони к своим покрасневшим щекам.

– Да. Очень… Тебе на лицо тень легла, и глаза потемнели. Такое бы и слепой заметил. И куда смотрит Мудрость? Больно наверное, когда она так бушует?

– Не, я привыкла.

– Хуже ответа быть не может.

Смерть пожала острыми плечами и отвернулась, ей было сложно выносить полный сочувствия взгляд Жизни.

– Помню, – сказал Жизнь, – когда я болел печалью, мне воздуха не хватало и в груди было холодно до дрожи. Казалось, я потерял что-то очень важное и если не найду, не верну обратно, то сойду с ума от горя.

– Разве тебе не стёрли память? – удивилась Смерть.

– Да, – Жизнь погрустнел. – Но эмоции остались. Просто теперь они ни к чему не привязаны, повисли в пустоте. Благодаря лечению я забыл, что именно потерял и больше это не ищу, но иногда… словно снова не хватает воздуха.

Смерть понимающе кивнула. “Интересно, – подумала она с грустью, – о чём печалился Жизнь – единственный небожитель, которого обожают все без исключения? Что могло так сильно мучить светлого ангела, что он заболел самой жуткой хворью?”

Ответ знал только Мудрость, который стёр Жизни память.