Смерть в пяти коробках

– Друг мой, я не мастер сочинять ловкие истории. По моему скромному разумению, дело кажется таким простым, что мне непонятны ваши затруднения. Вы уверяете, что добавить яд в напитки за три-четыре минуты, пока в гостиной никого не было, невозможно. Почему? Если я верно вас понял, все упирается в то, что вы не обнаружили атропина в шейкере. Но представьте себе такую картину: предположим, злоумышленник все же влил яд и в шейкер, и в бокал сэра Денниса. Мы выпили коктейль и потеряли сознание. У преступника развязаны руки, он делает свое черное дело: хватает зонт-шпагу и закалывает Хея. Так почему бы ему не вымыть шейкер, не наполнить его снова коктейлем, на сей раз безвредным, и не оставить там, где вы его нашли? В результате вы, как и рассчитывал преступник, решили, что атропин добавили потом, в каждый отдельно взятый стакан. И посему подозрение падает на одного из нас. Если бы не счастливое стечение обстоятельств: все мы видели, как смешивались коктейли, – мы, пожалуй, и сами начали подозревать друг друга!

Шуман говорил убедительно и энергично, в конце даже закашлялся. На лице его появилось озабоченное выражение.

– Разумеется, вы учитываете данную версию? – спросил он.

– О да, сэр, мы все учитываем, – ворчливо ответил Мастерс, – однако это не значит, что мы обязаны всему верить. Значит, вы считаете, что убийца Фергюсон?

– Вовсе нет! Я гораздо милосерднее Фергюсона.

Тучи за окнами сгустились, и стало совсем темно. Роспись на саркофаге едва различалась; мебель утратила свой цвет, занавески, медный горшок на трехногом столике у саркофага и все прочее растворилось во мраке.

Мастерс что-то записал и закрыл блокнот.

– Последний вопрос, – предупредил он, – и я вас оставлю, пока. Мне бы хотелось получить подробное описание внешности Фергюсона, каким вы видели его в последний раз. Мне нужны его адрес, его привычки, куда он уехал – словом, все. Надеюсь, вы выполните мою просьбу?

– Не сейчас. Мы ведь виделись восемь, а то и все десять лет назад; кроме того, я еще не совсем оправился. Но наверное, я сумею описать его. Фергюсон! Да, я расскажу о нем все, что знаю; я так же заинтересован в нем, как и вы. Понимаете, я считал, что он умер.

– Умер?

– Я пришлю вам его описание после обеда, сэр, – повторил Шуман, с усилием вставая с дивана. – А пока… прошу меня извинить.

Причину столь резкой смены настроения Сандерс не понял; впрочем, возможно, Шуману просто изменили силы. Его лицо побледнело. Он стоял, завернувшись в одеяло, и казался меньше ростом, но в то же время величественнее, чем когда лежал; особенно выразительной была вытянутая рука. Выходя из гостиной, Сандерс чувствовал на себе пристальный взгляд Шумана и взгляд выцветших глаз на саркофаге. Даже невозмутимому старшему инспектору Мастерсу, когда тот оглянулся и заметил слежку, стало явно не по себе.

– Что с вами? – осведомился Сандерс.

– Р-р-р! – проворчал его спутник, делая энергичный жест обеими руками.

Как только они вышли из дома, Мастерс глубоко вздохнул, будто ему прежде не хватало воздуха.

– Версия! Еще одна версия! Если я услышу еще хоть одну…

Старший инспектор стукнул кулаком по воротам и выругался. Тут к ним подошла некая персона, которая пряталась за углом и курила сигарету.

– Пожалуйста, не ругайтесь, – попросила Марша Блайстоун. – Я все утро за вами слежу, и теперь вы просто обязаны меня выслушать. Я знаю, кто убил мистера Хея и как яд попал в напитки!

Мастерс в оцепенении воззрился на девушку. Доктор Сандерс впервые увидел Маршу при свете дня. Она выглядела как-то здоровее и веселее и почти не напоминала ту взволнованную и испуганную девочку, которая остановила его на улице вчера ночью. Ее карие глаза сияли от радостного возбуждения, на щеках появился румянец, а вокруг головы она повязала яркий шарф. Под мышкой Марша сжимала большой альбом для эскизов.

– И вы туда же, мисс? – укоризненно спросил старший инспектор. – Что вы здесь делаете?

– Я приехала на такси, – объяснила Марша, – но отпустила его. Боюсь, придется вам подвезти меня домой в вашей «Черной Марии», или как там называют полицейские машины? Здравствуйте, доктор!

– Прекратите, мисс. Боюсь, что…

– Неужели вы собираетесь бросить меня здесь одну?

– Разумеется, нет! – сухо ответил Сандерс. – Старший инспектор, вы ведете себя не по-рыцарски! Девушка не может идти домой пешком. И если у нее есть какие-то ценные сведения…

Мастерс перешел на отечески вразумляющий тон:

– Что ж, мисс, так и быть, мы отвезем вас домой. Что же касается очередных домыслов…

– У меня не домыслы, – спокойно возразила Марша, – а неопровержимые факты. Если не все, то, по крайней мере, некоторые из них, – благоразумно уточнила она. – Если вы не против, я сяду на переднее сиденье, рядом с вами. Так мне легче будет все объяснить.

Она выбросила сигарету и, прижав к груди альбом, уселась рядом со старшим инспектором. Сандерс разместился на заднем сиденье. Он надеялся, что Мастерс не видит его ехидной ухмылки. Тот довольно резво рванул с места. Дорога, по которой они ехали, шла под гору, по крутому и обрывистому краю пустоши.