Смерть в пяти коробках

– Тогда я вам вот еще что скажу, – начала она. – Если то, что вы знаете, когда-нибудь выплывет наружу… я… покончу с собой, уеду в Буэнос-Айрес или сделаю еще что-нибудь. Единственное, чего я не выношу, когда надо мной смеются. Так что продолжайте расследовать преступление, обвиняйте кого хотите, но Хея убила та женщина. Вот увидите!

С последними словами она повернулась и быстро пошла прочь. Г. М. некоторое время смотрел ей вслед, а затем развернулся к Сандерсу.

– За ней, сынок! – процедил он уголком рта. – Я нечасто отдаю такой приказ, но сейчас – за ней! Ей совершенно не о чем беспокоиться. Впрочем, подождите. Провалиться мне на месте, я иду с вами!

Бросив взгляд на ошеломленного старшего инспектора, он выбрался из машины и покрепче нахлобучил на голову цилиндр.

– Оставайтесь здесь, Мастерс. Как вы думаете, почему я лезу не в свое дело? Денни Блайстоун один из моих стариннейших друзей. Сидите на месте, увидимся позже. Пошли, сынок!

Они нагнали Маршу, когда та переходила Блумсбери-стрит. Г. М., запыхавшись, зашагал рядом с нею, Сандерс зашел с другой стороны. Девушка демонстративно не замечала их до тех пор, пока чуть не врезалась в проезжавшее мимо такси.

– Может быть, хотите перекусить? – с надеждой осведомился Г. М.

– Нет, спасибо.

Они зашагали еще быстрее. Слева от них тянулась высокая, с шипами наверху ограда Британского музея, похожая на тюремную; за оградой находилось массивное серое музейное здание, тоже напоминавшее тюрьму. У ворот толпились газетчики; уличный фотограф расставлял свой треножник.

– А сфотографироваться не желаете? – спросил Г. М. Он сам обожал фотографироваться и не мог устоять перед искушением.

– Нет, спасибо, – ответила Марша, но, не выдержав, прислонилась к ограде и рассмеялась. – Ну ладно, – заявила она, лучезарно улыбаясь. – Мы сфотографируемся. А потом пойдем в паб или еще куда-нибудь; вы, если на то пошло, расскажете, что думаете об этом деле.

После церемонии фотосъемки – Г. М. держался с наивысшим достоинством, держа цилиндр на сгибе локтя, а другой рукой упершись в бок, как Виктор Гюго, и смотрел в глазок аппарата так въедливо, что даже уличный фотограф сделал ему замечание, – они обосновались в общем зале дымной и уютной таверны на Мьюзиэм-стрит. На столе стояли две пинты горького пива и джин с тоником; последний заказала Марша.

– Я не хотела говорить при полицейском, – сообщила она, – но о вас я знаю все. Видите ли, я знакома с Эвелин Блейк, женой Кена Блейка. Она утверждает, что вы самый упрямый и аморальный тип из всех ее знакомых и наклонности у вас самые дурные. Всякий раз, как вы с ее мужем куда-то отправляетесь, вы неизменно оказываетесь в тюрьме. Вот почему мне кажется, что вы и правда на моей стороне. Поэтому…

– Поэтому вы, такая-сякая, нарочно сбежали от Мастерса, – беззлобно заметил Г. М. – Ясно. Я все понял и пошел за вами. Так что вы собираетесь мне рассказать?

– Я не против того, чтобы пооткровенничать с вами, – холодно заявила Марша. – Но вовсе не уверена, что могу говорить в присутствии доктора Сандерса. Ведь доктор Сандерс связан с полицией, в некотором смысле. К тому же он считает меня нелепой.

– Черта с два! – Сандерс грохнул кружкой по столу. – О чем вы?! Я ничего подобного не говорил!

– Нет, говорили!

– Никогда!

– Нет, говорили. Вы сказали: способ, каким, по-моему, миссис Синклер отравила коктейли, просто нелеп.

Сандерс рассердился не на шутку:

– Да, так оно и есть! Но мои слова не имели никакого отношения к вам. Неужели вы не понимаете…

– А вы, сэр Генри, тоже считаете мои мысли нелепыми?

Двигая кружкой по столешнице, Г. М. смерил девушку насмешливым взглядом.

– А давайте проверим! Испробуем ваш способ прямо сейчас. И боюсь, милочка, вы сами скоро поймете, что все ваши предположения просто чушь собачья. Разумеется, вы можете незаметно набрать жидкость в рот. Разумеется, вы сумеете выплюнуть ее в напитки именно так, как вы и описали нам. Однако одного вы сделать с жидкостью во рту никак не сумеете. Вы не сможете разговаривать. Говорить, не проглотив жидкость, абсолютно невозможно, голубушка. Попробуйте сами! А ведь миссис Синклер, перед тем как отпить глоток из бокала вашего отца, спросила у него разрешения. Нет, боюсь, ваша версия не проходит. Придется вам изобрести другой способ отравления напитков.

– Ах, так!.. – Марша вовремя осеклась. – А по-вашему, как их отравили?

Г. М. насупился; прежде чем ответить, он что-то буркнул себе под нос.

– Предположим, – рассеянно начал он, – у нас иссякли версии. И мы теоретически – только теоретически! – допустим, что гости говорили правду, клянясь, что атропин не мог попасть в шейкер или в бокалы до того времени, как Шуман отнес напитки в гостиную. Допустим, что ваш отец, миссис Синклер и Шуман не сговаривались заранее.

– И что тогда?