Смерть в подлиннике

Теперь Гуров уже не замечал беспорядка в комнате. После рассказа Моргунова он воспринимался как бесплатная выставка ценностей, которые только и ждали своего часа, чтобы оказаться в заботливых руках. Стены в комнате Моргунов также использовал в качестве витрин для экспонатов. Блеклые бежевые обои с неинтересным рисунком в мелкую коричневую крапинку покрывали всевозможные изображения, а от разнообразия обрамляющих их рамок могла закружиться голова. Небольшие законченные картины и карандашные наброски на клочках бумаги, немного фотографий и даже эстампы не то чтобы сразу бросились в глаза, но сначала не привлекли внимания Гурова. Ну, висит там что-то в рамочке – и пусть себе висит дальше. Но теперь, погрузившись в историю, рассказанную Моргуновым, Лев Иванович осмотрелся более придирчиво и понял, что каждый свободный сантиметр в комнате занят чем-то пожившим, завернутым в газету или без какой-либо упаковки, пыльным, сломанным или находясь в разобранном виде. От всего этого зарябило в глазах, но Гуров быстро собрался и сосредоточился именно на живописи. Дело было в небольшом портрете, висевшем над изголовьем кровати. На нем была изображена красивая молодая женщина с короткими темными волосами. Эту улыбку Гуров уже видел.

– Красивая дама, – уважительно произнес он. – Ваша знакомая?

Моргунов помедлил, затем надел очки и обратил взгляд на портрет.

– Я уже и не помню. Или не знаю. Кажется, эту картинку я купил на Арбате. Там уличные художники часто продают свои работы.

– Да, там можно найти настоящие шедевры, – эхом откликнулся Гуров.

Моргунов с трудом поднялся с кровати.

– Могу я вам чем-то еще помочь? – вежливо поинтересовался Моргунов. – Какие еще у вас будут вопросы?

Лев Иванович встал и подвинул стул к окну, где он был раньше.

– Что ж, если вы долгое время не общались с Алевтиной Михайловной, то они отпадают сами собой, – вздохнул Гуров. – Но один я все-таки задам. Где вы были третьего сентября? Сможете вспомнить?

– Это легко, – не задумываясь, ответил Моргунов. – Я был в больнице. Сердце. Забрали на «Скорой» в семь утра. Пробыл там с вечера второго до утра четвертого сентября. Вы очень кстати напомнили про это. Мне нужно принять лекарство. Так что, если вы не против, будем прощаться.

Гуров сел в машину, припаркованную возле подъезда, вынул из бардачка сигареты и бутылку воды. Сентябрь все еще радовал изумительной погодой, но сегодня было особенно жарко. Вода оказалась теплой, и Лев Иванович сморщился, сделав глоток.

Уезжать он не собирался. На сегодня дел у него больше не было. После встречи с Моргуновым осталось столько вопросов, что хоть вешайся. Старик оказался изворотливым, как змея. Секретов у него было предостаточно.

Тут как тут нарисовался генерал-майор Орлов. Увидев на экране знакомый номер, Гуров вышел из машины и поднес мобильный телефон к уху.

– Как там дела? – поинтересовался Орлов.

– Бывало и лучше, – признался Гуров. – Только что вышел от Моргунова. Пяти минут не прошло.

– Обнаружил что-то интересное?

– Думаю, да. Он быстро взял инициативу в руки, а я не стал сопротивляться. Рассказал мне о своей жизни в Германии и даже вспомнил про свои отношения с Голиковой. В общем, сделал все, чтобы предупредить мой интерес. В день ее исчезновения был в больнице. В последний раз видел Голикову еще в Берлине.

– Полагаешь, он что-то скрывает?

– Полагаю? – усмехнулся Гуров. – Да он делает все для того, чтобы избежать вопросов о своей знакомой. Не сомневаюсь, что он действительно был госпитализирован. Скорее всего, это правда. И то, о чем он мне рассказывал про свое прошлое, тоже не вызывает сомнений. Но о Голиковой он вспоминал только тогда, когда хотел, а не тогда, когда это было нужно мне. Кстати, зарабатывает на жизнь сбытом подержанного хлама. У него вся квартира уставлена старыми вещами, какими-то сумками и тонной книг. Сказал, что Голикова с молодости испытывала интерес к древним девайсам и могла с первого взгляда обнаружить в куче мусора ценную вещь. А вот ее квартиранты ни о чем таком не упоминали. Получается, что оставила свое хобби.

– Но не забыла о нем, – сказал генерал-майор. – Крячко пообщался с девушкой, которая брала у Голиковой частные уроки. И Голикова сама ей описывала свою жизнь в Германии, рассказывала о берлинских музеях, восхищалась архитектурой. Интерес к этому у нее не пропал. В частности, она несколько раз отмечала, что невзрачные предметы, которые обычно выносят на помойку, могут дорого сто́ить – был бы, как говорится, вкус.

– И на этом фоне она могла поддерживать отношения с Моргуновым, – предположил Гуров. – Только вот он отрицает этот факт.

– Поговори с соседями, – предложил Орлов. – Если я правильно понял, то ты ведь еще не уехал? Поболтай с бабками возле подъезда, подлови кого-нибудь. Не мне тебя учить, Гуров. Действуй.

За спиной Льва Ивановича раздался смех. Он обернулся – на детской площадке беззаботно резвилось некоторое количество детей. Тут же, в тенёчке, сидели на лавочке и обмахивались газетками несколько молодых женщин.