Смерть в рассрочку

Сорвав аплодисменты, под одобрительный гул толпы Ярославский удалился на свое место, а к трибуне подошел защитник. Умница Боголюбов прекрасно понимал суть происходящего и свою речь построил не на защите Унгерна, а на подыгрывании обвинительному запалу:

«И судебное следствие, и обвинитель совершенно правильно отметили, — начал он, — что Унгерн, как политический деятель, абсолютно ничего собой не представляет. Он ничтожество… Его больной фанатизм, подогреваемый религиозно-мистическими представлениями о добре и зле, подвигнул барона на целый ряд ужасных убийств при посредстве своих соратников.

Можно ли представить, чтобы нормальный человек мог сотворить такую бездну ужасов?! Конечно, нет. Если мы, далекие от науки и медицины люди, присмотримся к подсудимому, то мы увидим, что на скамье сидит плохой представитель так называемой аристократии, извращенный психологически человек, которого общество в свое время не сумело изъять из обращения. Подсудимый Унгерн есть больной продукт больного общества. Его психика, его деяния есть тяжелые последствия проклятого рабского многовековья. Со всем этим он предстал пред вами в ожидании мудрого и справедливого приговора.

Но я бы сказал, что для такого человека, как Унгерн, расстрел, мгновенная смерть, будут самым легким концом его страданий. Это будет похоже на то сострадание, какое мы оказываем больному животному, добивая его. В этом отношении барон Унгерн с радостью примет наше милосердие. Правильнее было бы не лишать Унгерна жизни, а заставить его в изолированном каземате вспоминать об ужасах, которые он творил».

Сразу после этого председательствующий предоставил последнее слово Унгерну. Барон вскинул голову, как-то затравленно посмотрел в зал и едва слышно бросил.

— Мне нечего сказать.

После короткого совещания трибунал огласил приговор: «Барона Унгерна подвергнуть высшей мере наказания — расстрелять. Приговор окончательный и ни в каком порядке обжалованию не подлежит». В тот же день приговор был приведен в исполнение.

* * *

По большому счету, на этом можно было бы поставить точку и обойтись без комментариев: ясно, что кровавый маньяк Унгерн никак не соответствует образу «невинно пострадавшего борца за святое русское дело», как ясно и то, что за люди хотели бы иметь его силуэт на своем знамени. Добавлю только, что недавно пришел ответ на запрос депутата Венгеровского: Новосибирский областной суд, рассмотрев материалы в отношении Унгерна, в реабилитации отказал.

Таким образом, возвращение кровавого барона не состоялось и человека в белых одеждах из него получилось. А о его месте в истории очень хорошо написал один из современников барона:

«Истерик на коне, припадочный самодержец пустыни, теперь из мглистой дали Востока он смотрит на нас своими выпученными глазами страшилища».

КТО СТРЕЛЯЛ В ЛЕНИНА?

«Как это — кто?! — справедливо удивятся многие читатели. — Откройте любой учебник, любую энциклопедию, вспомните, наконец, фильм о несгибаемом вожде и самом человечном человеке — и вы увидите это написанное кровью имя: Фанни Каплан. Это она стреляла в «сердце революции», но, к счастью, в сердце не попала. А потом карающий меч революции обрушился на голову эсэрки и она была расстреляна».