Смерть в редакции

— Постой… — прервал меня Лон. В его голос закралась тревога. — Ты хочешь мне что-то сообщить? Может быть… — Фразу он так и не закончил.

— Я не хочу сообщить тебе ничего, кроме того, что босс посылает тебе приглашение. Присутствие вовсе не обязательно.

— Ты же прекрасно знаешь, черт возьми, что я буду!

— Но никого не информируя об этом, — подчеркнул я. — Приходи в восемь тридцать.

Судя по голосу, у него началось головокружение, но все же он сумел выдавить, что мы можем на него рассчитывать.

Затем я набрал номер инспектора Кремера. Один из его подручных сообщил, что инспектор занят и никогда не освободится, но я продолжал настаивать, что здесь особый случай. Он прикрыл ладонью трубку, но я, тем не менее, мог расслышать приглушенный звук разговора. Через некоторое время в трубке прорезался знакомый голос.

— Гудвин? Вам-то какого дьявола надо? — Это был старый, добрый сержант Перли Стеббинс.

— По просьбе моего босса я хотел связаться с вашим. Мой желает пригласить его — и вас тоже — на вечеринку.

— Что еще за дерьмо? — Перли не из тех, кто тратит лишние слова.

— Мистер Вульф планирует побеседовать об убийстве миссис Хаверхилл. Пожалуют ее родственники, а также Карл Бишоп, Эллиот Дин и великий газетный барон из Шотландии.

Перли прошипел слово, которое я ни за что не стал бы использовать в приличном обществе, и простонал:

— Так, значит, одно из этих сборищ? — он явно имел в виду встречи всех подозреваемых в доме Вульфа, встречи, на которых наш добрый сержант за последние годы неоднократно присутствовал. — Я передам все инспектору, — закончил он и бросил трубку.

Похоже, наступили времена, когда никто не желает беседовать со мною о погоде или обсуждать результаты последних футбольных встреч. Пришлось позвонить Вульфу в оранжерею.

— Да?

— Одри согласна, — доложил я. — Лон тоже придет, он согласен провести вечер в соседней комнате. Я позвонил Кремеру, но говорил с Перли, который поворчав, сказал, что все передаст боссу. Жду звонка инспектора. Сола я не пытался найти, так как он еще не мог вернуться из Южной Каролины.

Вульф пробормотал нечто похожее на «угу» и хлопнул трубкой, не дав дополнительных инструкций. Мне оставалось только отправиться в кухню, чтобы обсудить с Фрицем некоторые детали предстоящего вечера.

День тянулся медленно и без всяких событий, если не считать звонка инспектора, раздавшегося в одиннадцать, как только Вульф устроился за своим столом в кабинете.

Трубку поднял я и выслушал весь их разговор.

— И все они действительно соберутся у вас сегодня вечером? — брюзгливо поинтересовался инспектор.

— Да, сэр, насколько мне известно. Мы начнем в девять.

— И вы полагаете, что можете назвать убийцу?

— Не полагаю, сэр, а назову точно.

— Я вам не верю.

— Мистер Кремер, разве я когда-нибудь не выполнял своих обещаний, данных при подобных обстоятельствах?

Кремер употребил то же выражение, что и Перли. Какой убогий словарный запас у этих людей!

— Увидимся вечером! — прогремел Кремер и хватил трубкой с таким шумом, что Вульфа передернуло.

Глава 21

Оставшеюся часть утра, а если точнее, то и часть времени после полудня, Вульф провел читая, заполняя бланки заказов на новые каталоги семян и подписывая письма. На мой взгляд, самым лучшим письмом этого дня было послание главному редактору специального журнала для любителей орхидей. В нем Вульф бичевал редактора за большое количество типографских ошибок в издании.

«В последнем номере, — писал Вульф, — в словах «Paphiopedilum», «Phalaenopsis» и — да простят вас Господь! — «Oncidium» имелось по одной опечатке, а в слове «Odontoglossum» — целых две. Слишком много ошибок для журнала, претендующего на то, чтобы считаться ведущим в своем круге вопросов».

За ленчем он держал речь о том, почему свободная печать оказалась столь полезной для роста и процветания Соединенных Штатов. Не считая этой болтовни, за весь день Вульф не сказал ни слова, имеющего отношение к нашим деловым проблемам.

Наконец к двум тридцати я сдался; Вульф явно не желал добровольно делиться информацией.

— Послушайте, — произнес я, поворачиваясь к нему, — я признаю вашу победу. У меня нет ни малейшего представления о том, что вы собираетесь сделать сегодня. Не хотите ли вы поделиться со мной своей маленькой тайной? Ведь я смог бы принести больше пользы вечером, зная, в какую сторону мы движемся.

Вульф откинулся на спинку кресла, глаза его превратились в щелки, а уголок рта немного дрогнул. О'кей, подумал я, радуйся, злорадствуй, но только расскажи.

Он так и сделал. После рассказа, как всегда бывает в таких случаях, все стало совершенно ясным.

Когда Вульф удалился в оранжерею, я начал готовить кабинет к вечернему собранию. Мою деятельность дважды прерывали телефонные звонки. В одном случае это был телевизионный репортер, интересующийся гипотезой Вульфа об убийстве: парень хотел узнать, нет ли чего-нибудь новенького. Я ответил, что нет, представляя при этом, как он прореагирует, увидев статью Лона в завтрашнем дневном выпуске «Газетт».