Смерть в сновидениях

Кошмарик. Я якобы еду на собеседование. Еду в электричке. Собеседование у черта на куличках, в двенадцать часов дня, что ли, должно начаться. Приехала на вокзал. На время не смотрю, и так знаю, что опаздываю, чего себя зря расстраивать. А циферблат навязчиво лезет в глаза. Выхожу из поезда, иду по платформе; иду, иду, и вдруг вспоминаю, что забыла в вагоне свой зеленый воздушный шарик… А без шарика ну никак нельзя на собеседование… хочу возвратиться за шариком, только вот вопрос, в каком вагоне я сидела. Назывался он, кажется, "Снежинка". Нечего делать, поворачиваю обратно, иду вдоль электрички, ищу "Снежинку". Попадаются вагоны только с какими-то мерзкими названиями, сейчас уже и не вспомню – малосимпатичный набор букв. Один вагон назывался "Бибирево" – по станции метро, видимо… Прохожу всю электричку, "Снежинки" не встречаю. Мне уж неохота ехать на собеседование, да вроде и мысль крутится в голове, что, во-первых, я все равно не в тот город приехала, а во-вторых, мне это и не надо совсем. Но шарик по любому необходимо отыскать!! Меня осеняет, что название вагона, должно быть, поменяли на вокзале, после того, как мы приехали; нужно войти внутрь и пройти все вагоны насквозь, авось, где и повстречаю свой шарик!! Помню, что мой вагон был пятым или шестым от начала, на вскидку отсчитываю, захожу в "Ящерицу". В просторном тамбуре "Ящерицы" встречаю черноволосого мужика в черной коже и черных очках, ну прям из «Матрицы», в окружении нескольких грязных козлов (животных))). Прохожу в вагон, вижу там еще одного дядю с большой зеленой игуаной на плечах. Поднимаю голову вверх, надеясь узреть мой шарик под потолком (или как это называется, то, что у вагона сверху?). А фигли – потолок весь дырявый, над ним виднеется темный многоуровневый чердак, уходящий в неизвестность, с неясными очертаниями каких-то странных штуковин и приборов, лежащих на полках. Шарик мой бедный куда-то на чердак этот улетел и в дебрях его затерялся… Пристально всматриваюсь туды, даже села на сидение, чтоб удобней было таращиться вверх. В вагоне помимо меня сидят еще человек шесть. Как вдруг вагон весь сотрясается и гремит – буквально прыгает боком с одного ж/д пути на другой. Все в ауте… Ладно, думаю, мож так надо, машинист свое дело знает… Может, это новая такая технология с одних рельс на другие перескакивать… Дальше еще хлеще – вагон перепрыгивает через платформу – у меня сердце аж екает!! А потом начинается просто кошмарище какое-то!! – наш вагон и еще один за ним отцепились от основного состава, сошли с рельсов и, стремительно набирая скорость, покатили куда-то через поле, и на полном ходу влетели в Москву-реку под каким-то гранитным мостом. Все вокруг темно, сверху и снизу вода, мы погружаемся на дно… Грудь сдавило, трудно дышать… Не могу дышать… Не могу поверить, что это мой конец. Вот так, пришел он, нежданно-негаданно. Раз – и нет меня… Я знаю, что нас не успеют спасти; хоть воды в вагоне нет, но и воздуха тоже нет. Я доживаю последние секунды. Господи, как все было по-настоящему… Я твержу, что этого не может быть, что это всего лишь страшный сон; настолько в ужасной ситуации я оказалась, что поверить не могу в ее реалистичность. Я все повторяю: я не могу уйти, я не могу уйти… Но отчаяние набирает силу. Я верю, что умираю по-настоящему. Я начинаю молиться, прошу Бога вызволить меня из этого сна. И в конце концов просыпаюсь, лежу на спине. И вдыхаю воздух полной грудью…

Умираю от рака

Автор: marengo, 10.2.2012

Вначале снятся какие-то элементы повседневной жизни, поездка на байкал с семьей; как мы играем с братом в компьютерные игры.

Потом, что долго лежу в больнице, уже месяц, может и больше. Уже чувствую себя там как дома. И меня отправляют на какое-то финальное обследование, на котором должны решить, что дальше делать, например, проводить ли операцию. Сижу перед врачихой, она говорит мне раздеваться, я начинаю снимать штаны, и обнаруживаю, что значительная часть поверхности левого бедра воспалена, болит и вообще нога имеет нездоровые утолщения. Я стаскиваю одежду, и вижу на внутренней поверхности бедра большое почти черное пятно гниющих тканей, которые, видимо, подверглись давлению изнутри разрастающейся опухолью, опоясывающей бедренную кость и выпирающей ещё с внешней стороны бедра… врач безэмоционально замечает, что мне вообще уже незачем пытаться что-то делать и о чем-то думать. Как будто даже с укоризной, как будто мне вообще стоит уйти из больницы и умереть где-то вдали от всех, чтобы никому не мешать своей безнадежностью. Мне становится не по себе. Думаю о неминуемой смерти.

Все время думаю о смерти, думаю о родных, умерших от рака, во сне мне начинает казаться, что моя тетя умерла от рака, хотя в жизни она погибла из-за несчастного случая. Что ж, значит, это наследственность, решаю я. Думаю о прожитой жизни, решаю, что все было логично и последовательно, нет даже мыслей о том, что стоило прожить её иначе.