Смерть в сочельник (рассказы)

— Мадам, — беспомощно сказал я, — вы должны сами все уладить с вашим супругом. Поймите, я не могу этого касаться.

— О, пожалуйста! Если бы вы только поняли…

— Не вижу, что здесь можно еще понять.

— Очень многое. Понять Кироса, меня, наш брак. Я не хотела выходить замуж за Кироса, я вообще не хотела выходить замуж. Но мои выдали меня за него, что я могла сделать? С самого начала это было ужасно. Для Кироса я только красивая безделушка, он совсем меня не любит. Для него эта бутылка вина, которую он купил у вас, дороже, чем я. Со мной он как каменный. А Макс…

— Понимаю, — утомленно сказал я. — Макс показался вам совсем другим. Вы ему очень дороги. Или по крайней мере он так вам говорит.

— Да, он говорил мне это, — вызывающе сказала мадам Кассулас. — Не знаю, искренним он был тогда или нет, но я нуждалась в таких словах. У женщины должен быть мужчина, который говорил бы, что она дорога ему, иначе у нее вообще ничего нет. Но с моей стороны было эгоизмом подвергать Макса опасности. Теперь же, когда Кирос все знает, Максу угрожает страшная беда.

— Почему вы так думаете? Ваш супруг высказывал какие-нибудь угрозы?

— Нет, он даже не сказал, что знает о нашем романе. Но он все знает.

Могу поклясться, что знает. Я это чувствую по тому, как он обращается со мной в последние дни, какие замечания делает: как будто наслаждается шуткой, которую понимает только он. И мне кажется, это связано с бутылкой «Сент-Оэна», которая заперта в столовой. Поэтому я попросила вас помочь. Вы знаете толк в таких вещах.

— Мадам, я знаю только то, что «Сент-Оэн» приготовлен к вашему праздничному обеду, который состоится в субботу.

— Да, так говорит Кирос. Но каким тоном он говорит… — Мадам Кассулас наклонилась ко мне, внимательно глядя в лицо. — Скажите мне вот что. Можно ли отравить вино прямо в бутылке, не вынимая пробки? Существует какой-нибудь способ сделать это?

— Ох, перестаньте! Неужели вы могли серьезно подумать хоть на минуту, что ваш муж хочет отравить Макса?

— Вы не знаете Кироса так, как я. Вы не знаете, на что он способен.

— Даже на убийство?

— Даже на убийство, если он будет уверен, что это сойдет ему с рук. У нас в семье рассказывали, как он в молодости убил человека, который обманул его, из-за какой-то мелкой суммы. Но он сделал это так умело, что полиция не разгадала, кто убийца.

Тогда-то я и вспомнил слова Кассуласа о том, что он может пойти на любой риск, если считает его оправданным, и почувствовал, как мороз пробежал по коже. Я очень живо представил себе, как игла прокалывает пробку в бутылке «Сент-Оэна» и как падают в вино капли смертельного яда. И тут же понял, насколько нелепа эта картина.

— Мадам, — сказал я, — вот как бы я ответил на ваш вопрос. У вашего супруга нет намерения кого-нибудь отравить на этом обеде, разве что он хочет отравить нас всех, а это весьма сомнительно. Вспомните, что я тоже приглашен насладиться своей долей «Сент-Оэна».

— А что, если яд будет только в стакане Макса?

— Этого не может быть. Ваш супруг слишком уважает дегустаторские способности Макса, чтобы пойти на такой дешевый трюк. Если вино погибло, Макс это сразу поймет и не станет его пить. Если оно не испортилось, он с первого же глотка поймет, что в него что-то подмешано, и больше не притронется к вину. Во всяком случае, почему бы вам не обсудить вопрос с Максом, ведь в первую очередь это затрагивает именно его.

— Я пыталась говорить, но он только смеется надо мной. Он твердит, что во всем виновато мое воображение. Я знаю почему. Он так безумно хочет попробовать это вино, что никому не даст удержать его.

— Могу его понять. — Даже вернув себе самообладание, я стремился держаться подальше от этой неприятной темы. — И Макс прав, что во всем виновато ваше воображение. Если вы действительно хотите послушать моего совета, то мне кажется, что лучше всего вести себя с вашим мужем, как будто ничего не случилось, и в дальнейшем держаться подальше от мсье де Марешаля.

Это был единственный совет, который я мог ей дать при подобных обстоятельствах. Я надеялся, что она не настолько напугана, чтобы поступить иначе. И не слишком потеряла голову из-за де Марешаля.

* * *

Я слишком много знал, чтобы хранить спокойствие, и чувствовал себя неважно в тот вечер. Но, встретившись с участниками обеда, вздохнул с облегчением, убедившись, что мадам Кассулас прекрасно владеет собой. Что же касается самого Кассуласа, я не смог уловить никакой перемены в его обращении с женой или де Марешалем. Это как нельзя лучше убеждало, что угрызения совести возбудили воображение Софии и Кассулас ничего не знал о ее романе. Вряд ли он был тем человеком, который мог хранить спокойствие, когда ему наставляли рога, а в тот вечер он был абсолютно спокоен. Когда мы сели за стол, было ясно, что он думает только о меню, а главное — о бутылке «Нюи Сент-Оэна», стоящей перед ним.