Смерть в своей постели

— После убийства человек некоторое время находится в шоке, — ответил Вохмянин. — Поступки совершает странные, непредсказуемые, часто губительные для самого себя.

— Я вижу, вы хорошо в этом разбираетесь?

— В чем?

— В том, как ведет себя человек после совершения убийства, какие поступки совершает, как сам себя губит… Откуда у вас столь странные знания?

— Я же бывший мент, — рассмеялся Вохмянин. — Мы с вами одной крови.

— Да? — Пафнутьев снова приник к окну. И увидел, как от сарая к дому, по лужам, взламывая легкий ледок босыми ногами, идет Света. — Если она убила старика или хотя бы приложила к этому руку, то зачем ей туда мчаться? — спросил Пафнутьев и сам себе ответил: — Сие есть тайна великая, непостижимая.

— Преступника всегда тянет на место преступления, — заметил Вохмянин, снова уставившись в экран телевизора, — на этот раз там мелькали кадры разбомбленного туберкулезного диспансера.

— Прямо вот только убил, и сразу назад тянет? — поинтересовался Пафнутьев.

— Я — бывший мент, а вы нынешний… Вам виднее.

— Конечно, — кивнул Пафнутьев. — Вне всякого сомнения.

— Вот и я о том же. — Вохмянин просто не мог допустить, чтобы последние слова в разговоре были не его, чтобы собеседник подвел итог беседе.

Пафнутьев склонил голову к плечу, потом к другому, все это время с нескрываемым удивлением рассматривая затылок Вохмянина — плотный, мясистый, с округлыми поперечными складками. Он видел, что тому мучительно хочется оглянуться, посмотреть на Пафнутьева, оценить его отношение к своим словам. И эти его душевные муки четко отразились на затылочных складках — они налились красным цветом, слегка увлажнились, Вохмянин протер их платком, но так и не оглянулся.

В прихожей хлопнула дверь — вернулась Света. В каминный зал она не вошла. В наступившей тишине послышались ее легкие шаги по винтовой лестнице. Все понятно, ей надо было срочно надеть на ноги что-нибудь теплое.

— Как бы не сбежала, — обронил Вохмянин, не оборачиваясь.

— Авось, — ответил Пафнутьев.

В этот момент входная дверь хлопнула посильнее.

Все обернулись на грохот — в арочном проеме каминного зала стоял Шаланда.

Пафнутьев ощущал полнейшую растерянность — события происходили не так, как он предполагал, да и не те события, которых можно было ожидать, совсем не те события. На второй день после многократной смерти Объячева на острие всех событий неожиданно оказался бомж, человек, который, казалось бы, ни к чему не имел отношения, которого попросту терпели из жалости, из странной такой жалости. Так жалеет хозяин поросенка, чтобы в конце концов его зарезать к Новому году, так можно жалеть кур или вообще любую скотину, но бомж…

— Как он тебе показался? — спросил Пафнутьев у Худолея.

— Святой человек. Божья тварь.

— Крокодил — тоже божья тварь, — заметил Вохмянин.

Пафнутьев опять удивленно вскинул брови, склонил голову к плечу, осознавая нечто важное для себя.

Бомж в петле, окровавленная пуля в кармане, не найти ее невозможно. Пистолет не прятал, сам не скрывался, утро провел с Худолеем, никуда не торопился.

Он тоже убийца?

Не похоже.

А что касается Светы, то не могла она в одиночку затолкать бомжа в петлю, да и он не позволил бы поступить с собой так нехорошо. Предварительно надо было его придушить, оглушить, сделать с ним что-нибудь такое, что лишило бы возможности сопротивляться.

И потом, этот ее пробег в комнатных шлепанцах по весенним лужам, в которые она проваливалась чуть не по колено… Зачем она побежала к сараю? Не знала, что там труп? Или вспомнила какую-то подробность, которую упустила во время своего первого посещения?.. В таком случае она ведет себя отчаянно, но грамотно, опытно, дерзко. Способна ли на это комнатная красавица? И такая ли уж она комнатная?

— Входи, Жора, — устало сказал Пафнутьев Шаланде, который все это время стоял в дверях. — Присаживайся, здесь есть где присесть. Да, пока не забыл, — повернулся он к Вохмянину. — Кто-нибудь еще, кроме вас, видел, что Света днем бегала к сараю?

— Васыль видел, — кивнул Вохмянин на строителя. — Мы вместе с ним наблюдали за странным поведением этой красотки.

— Все так и было? — спросил Пафнутьев у Вулыха.

— Выло… Так или почти так.

— Что вы имеете в виду?

— Я не видел, чтобы она входила в сарай. Шла к сараю, да, видел. Возвращалась обратно — видел. Была ли Света в сарае — не знаю.

— Что же она, ручку двери поцеловала и вернулась? — хохотнул Вохмянин.

— О поцелуях чуть позже, — осадил его Пафнутьев. — Васыль, скажи… А как ты оказался у окна, именно у того окна, которое выходит на сарай, именно в тот момент, когда по дорожке шла Света? Как можно объяснить столь много совпадений, учитывая, что работа у вас сейчас, в основном, в подвале?

— А меня Вохмянин позвал. Иди, говорит, посмотри, как наша девица по лужам прыгает… Какие-такие, говорит, у нее могут быть дела с бомжом? Неужели и его обслуживает? Я подошел к окну и посмотрел. Да, действительно, идет по дорожке. В резиновых сапожках.

— Она входила в сарай?

— Говорю же — не знаю, дверь не видна из окна. На какое-то время она скрылась за углом, потом снова появилась.