Смерть в театре «Дельфин»

— В таком случае убийца — Хокинс, — безапелляционно заявила она, словно речь шла о детективном романе, и спросила у Аллена:

— Интересно, полиция учла такую возможность?

Аллен счёл за лучшее не отвечать.

— Ну, тогда я не знаю… — протянула Дестини. — Кто, если не Тревор?.. Вот о чем нам надо подумать. Может быть… хотя я понятия не имею зачем и какая тут причина… — Тут она сделала очаровательную гримаску Гарри Граву, попросив:

— Только не смейтесь, пожалуйста. Это всего лишь предположение… Просто предположение: это был мистер Кондукис.

— Дорогая моя…

— Ну, Дестини…

— Господи, помилуй, милочка…

— Я понимаю, что это звучит глупо, — сказала Дестини, — но, похоже, других предположений ни у кого нет, а ведь он все-таки был в зале.

* * *

Воцарившаяся тишина была столь глубокой, что Аллен слышал скрип карандаша Фокса по блокноту.

— Вы хотите сказать, мисс Мейд, что мистер Кондукис был в зрительном зале? Не за сценой? — спросил он.

— Да. В первом ряду, в директорской ложе. Я заметила его, когда сделала первый выход. Помнишь, Чарльз, когда ты поддержал меня, я шепнула: «В зале Бог. В директорской». Помнишь?

— Мистер Моррис, вы знали, что мистер Кондукис в театре?

— Нет. Это его ложа. Он пользуется ею, когда захочет, пускает туда друзей и, насколько мне известно, иногда тайком проскальзывает в неё сам. Он не любит, когда о его присутствии становится известно.

— Никто не видел, как он пришёл или ушёл?

— Нет, по-моему.

— Мне кажется, — во всеуслышание произнесла Гертруда Брейс, — наш таинственный мистер В.Х. пользуется особой благосклонностью патрона. Ситуация, говорят, истинно шекспировская. Быть может, он прольёт свет?

— Моя дорогая Герти, — весело изрёк Гарри Грав, — вам, право, следовало бы научиться держать в узде свою воспалённую фантазию. Думаю, — обратился он к Аллену, — мисс Брейс ссылается на тот неоспоримый факт, что мистер Кондукис любезно рекомендовал меня дирекции. Некогда мне посчастливилось оказать ему маленькую услугу, и он счёл себя обязанным отблагодарить за неё. Я понятия не имел, что он присутствует в зале, до тех пор, пока не услышал, как ты, дорогая Герти, шипишь об этом в конце первого акта.

— Мистер Найт, — спросил Аллен, — вы знали, что мистер Кондукис в зале?

— Само собой, — произнёс Найт хорошо поставленным голосом, глядя прямо перед собой.

— Чем меньше говорить об этом, тем лучше, — заметила Дестини Мейд.

— Без сомнения, — важно согласился Найт. Дестини рассмеялась.

— Да, но… — начал было Уинтер Моррис и осёкся.

— Все равно это не имеет значения, — нетерпеливо вмешался Джереми Джонс. Он так долго молчал, что про него успели забыть.

Аллен поднялся из-за стола со словами:

— Мне кажется, мы выяснили все, что могли. Я попрошу инспектора Фокса зачитать его записи. Если кто-либо из вас пожелает внести поправки, скажите об этом.

Фоке старательно зачитал все написанное. Никто не стал возражать. Когда он закончил, Аллен обратился к Перигрину:

— Вы, наверное, хотите поговорить с труппой и сделать какие-то распоряжения?

— Можно? Спасибо.

Аллен и Фоке отошли в угол кабинета и стали о чем-то совещаться между собой. Актёры, немедленно забыв о присутствии полиции, переключились на Перигрина, который сообщил, что дублёр Тревора Вере уже вызван и репетиция сцен с его участием будет завтра утром, в десять.

— Всех занятых в спектакле попрошу не опаздывать, — сказал Перигрин. — И поосторожнее с прессой. Нам нужно вести себя очень осмотрительно, не так ли, Уинти?

Уинти горячо поддержал его, призвав на помощь весь свой незаурядный такт в обхождении с актёрами. Им, конечно, не понравится, если в прессу попадут всякие сплетни, начнётся травля. Поэтому главное — сожаление и никаких комментариев.

— Вас не было, — вещал Моррис. — Вы все разошлись. Вы, разумеется, слышали о несчастье, но у вас нет никаких предположений…

Тут все невольно взглянули на Дестини. Моррис продолжал в том же духе довольно долго. Скоро стало ясно, что этот способный менеджер может, приложив некоторые усилия, заставить взглянуть на случившееся под определённым углом зрения, когда собственно несчастье перестаёт быть таковым. И вдруг он неожиданно проговорился, смутив себя и большую часть аудитории:

— Нам это совершенно не нужно. Гарри Грав фыркнул:

— Блестяще! Все абсолютно счастливы. Убийство нам ни к чему, поскольку и так аншлаг, а горемыка Тревор может приходить в себя хоть целую вечность, пока ему не надоест. Великолепно.

С этими словами он обвил рукой Дестини, которая окинула его фальшиво-укоризненным взглядом, слегка хлопнула по руке и, освободившись, мурлыкнула:

— Веди себя прилично, дорогой.

Затем она отодвинулась, поймала исполненный ненависти взор Гертруды Брейс и с невероятной грацией вопросила:

— Он просто ужасен, правда? Мисс Брейс онемела.

— Вижу, я навлёк на себя монаршью немилость, — пробормотал Грав так, чтобы его все слышали. — Король «Дельфина» сейчас взорвётся.