Смерть в театре

Внезапно все уставились на двери, через которые несколько минут назад вышел доктор Холмс. В дверях стоял высокий англичанин. Покрытая белыми пятнами правая рука была сжата в кулак, каштановые волосы растрепались и смешно торчали в разные стороны, губы тряслись, лицо_ посерело.

Казалось, он так и не сможет ничего выговорить. Его рот открывался и закрывался, но он не издавал ни одного звука.

Наконец он проговорил неясным, охрипшим голосом:

— Он убит!

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

Глава 5 Шестерка пик

Мелкая дрожь, начавшаяся в глубоком декольте миссис Ксавье, скользнула вниз по ее телу и растворилась в трепещущих складках малинового одеяния. Она навалилась на перила террасы, вцепившись в них сильными руками. Смуглые суставы пальцев побелели и стали похожи на хрящи. Глаза, казалось, готовы были лопнуть. Но она не издала ни звука, и выражение лица ничуть не изменилось, сохранилась даже обычная жуткая улыбка.

Глаза мисс Форрест закатились так, что только маленькие кусочки зрачков виднелись на эллиптических белках. Она вскрикнула и, едва приподнявшись со стула, с грохотом упала на него.

Марк Ксавье раздавил между пальцами горящую сигарету и оттолкнулся от перил, потом обогнул доктора Холмса и вбежал в дом.

— Убит? — вопросительно протянул инспектор.

— О, Господи,— шептала мисс Форрест, уставившись на миссис Ксавье и кусая кончики пальцев.

Тогда Эллери бросился вдогонку за Марком, и все остальные, спотыкаясь, наталкиваясь друг на друга, последовали за ним через комнату для игр, через дверь в библиотеку, через другую дверь...

Кабинет доктора Ксавье помещался в правой части дома в маленькой квадратной комнате с двумя окнами, выходящими на узкую полоску каменистой почвы и опушку леса. В ней было четыре двери. Одна — из библиотеки, вторая — налево от нее — вела в коридор, третья, в той же стене, выходила в лабораторию, и четвертая дверь, расположенная напротив первой, также вела в лабораторию. Эта последняя дверь была широко распахнута, открывая белые стенные шкафчики с приборами и посудой.

Меблировка кабинета была скромной, почти монашеской. Три высоких книжных шкафа красного дерева со стеклянными дверцами, старое кресло, жесткая кушетка, обитая черной кожей, маленький комод, серебряный кубок под стеклянным колпаком. На стене, в рамке,— большая, плохо снятая, групповая фотография мужчин в смокингах. В центре комнаты, напротив двери, идущей из библиотеки,— широкий письменный стол красного дерева. За столом, в крутящемся кресле, сидел доктор Ксавье...

Одет он был так же, как и прошлой ночью, за исключением пиджака и галстука, небрежно брошенных в кресло. Голова и грудь безвольно лежали на столе. Левая рука находилась рядом с головой, длинные пальцы напряженно вытянуты, ладонь прижата к столу. Правая рука свисала под стол. Расстегнутый воротничок рубашки открывал серовато-голубую шею.

Он лежал на левой щеке с плотно сжатыми искривленными губами и широко раскрытыми остекленевшими глазами. Верхняя часть туловища была слегка отодвинута от стола, с правой стороны груди на рубашке расплылось темно-красное пятно, в котором четко виднелись две дырочки.

На столе не было обычных письменных принадлежностей. Вместо чернильницы, пресс-папье, стаканчика для карандашей и бумаги на нем лежали игральные карты, расположенные в довольно странном порядке. Большую их часть накрывало тело хирурга. На краю зеленого ковра, покрывавшего пол, в углу, ближе к закрытой двери, выходящей в коридор, лежал длинный черный револьвер.

Марк Ксавье, прислонившись к косяку двери, ведущей в библиотеку, пристально смотрел на неподвижное тело брата.

Миссис Ксавье за спиной Эллери невнятно пробормотала: «Джон».

Наконец Эллери сказал:

— Я думаю, вам всем лучше уйти отсюда. За исключением доктора Холмса. Он нам нужен. Пожалуйста, прошу вас.

— Он нам нужен? — грубо повторил Марк Ксавье. Его веки тяжело прищурились, глаза налились кровью. Он рванулся от косяка двери.— Что вы хотите сказать этим «нам»? Кто вы такие, в конце концов, черт вас побери?

— Марк, прошу тебя,— механически проговорила миссис Ксавье. Она оторвала наконец взгляд от тела мужа и прижала к губам красный батистовый платочек.

— Нечего меня останавливать. «Марк, Марк», черт бы тебя побрал! — огрызнулся Марк.— Эй, вы... вы... Квин...

— Та-та-та,— мягко остановил его Эллери.— Мне кажется, ваши нервишки немного пошаливают, мистер Ксавье. Сейчас не время спорить. Будьте благоразумны и уведите отсюда дам. У нас здесь много дел.

Марк сжал кулаки и выступил вперед, бросая на Эллери разъяренные взгляды.

— Как мне хочется влепить тебе хорошую затрещину. Не хватит ли вам болтаться тут? Самое лучшее, что вы можете сделать, вы, оба, это поскорее убраться отсюда. Ну, живо, убирайтесь!

Затем, очевидно, ему в голову пришла неожиданная мысль. Его воспаленные глаза сверкнули.

— Вообще, мне кажется чертовски странным все, что касается вас,— медленно проговорил он.— Откуда мы знаем, что вы...