Смерть в Византии

Юлия Кристева «Смерть в Византии»

…если кто хочет идти
за Мною, отвергнись себя
и возьми крест свой
и следуй за Мною…

Мф. 16:24

ТАЙНА КИТОВОГО МАЯКА

Океан набирал в грудь воздуха и шквал за шквалом обрушивал его на берег, а когда у него кончалось дыхание, наступала головокружительная пауза. И снова по лицу хлестало россыпью соленых брызг. Откатываясь, волны оставляли о себе память на мокром песке: змеевидные серо-золотистые дорожки. Верхушки иссиня-зеленых кипарисов, словно приклеенные к небу — только их и пощадил ветер, — приковывали взгляд беглеца и помогали удерживать равновесие.

Когда все бывало закончено, он любил стянуть с головы маску с отверстиями для глаз да так и уйти с открытым лицом прочь, демонстрируя спокойную совесть. Впрочем, он ничем не рисковал, поскольку до наступления рассвета и прилива возле Китового маяка не встретишь ни одной живой души. Влажные дюны соседствовали с безлюдьем солончаков, уснувших под своими белыми шапками и лишь изредка посещаемых дикими утками.

Крики чаек-пересмешниц, полные то отчаяния, то ликования, вселяли в одинокого странника какое-то дикое веселье. Позади, на расстоянии нескольких километров, в Морском храме, зимней резиденции «Нового Пантеона», остался лежать труп почетного члена этой организации — преподобного Робертсона. Номер Восемь прихватил с собой лишь его посеченную ножом окровавленную рубаху. Добравшись до маяка, убийца натянул на руки вторую пару латексных перчаток и уж потом достал из солдатского вещмешка пластиковый пакет с трофеем, чтобы положить его у входа в заброшенный кафетерий, забитый и заставленный пустыми мусорными баками. Одна мысль все не давала ему покоя: достаточно ли этих двух пар перчаток, чтобы защитить его от СПИДа, гепатита, туберкулеза и менингита, поразивших проклятую секту? Не лучше ли в следующий раз обзавестись перчатками, изготовленными из нержавеющей стальной проволоки — на манер кольчуги, — которыми пользуются патологоанатомы? «Есть в них какой-то средневековый шик. Стальные перчатки, стальные перчатки…» — эта мысль стала своеобразной точкой замерзания, к которой свелось все, что происходило в коре его головного мозга с тех пор, как он вонзил нож в горло того проходимца.