Смерть в зеленых глубинах

Я снова кивнул, понимая, что это не пустая угроза. Если полиция не появится до нашего отплытия, мне придется выпутываться самому.

Не выпуская пистолет, Престон указал на трап, и я направился в рубку впереди него.

Мариан стояла, хмуро глядя на залив. Я про неё совершенно забыл. Она обернулась и замерла с широко раскрытыми от удивления глазами. Вид у неё стал ещё более жалкий и растерянный. Прескот, её увидев, явно обрадовался.

— Мариан! — жизнерадостно воскликнул он. — Приятная неожиданность. Я собирался прислать за тобой после того, как улажу все дела. Ну, так даже лучше. Поплывем вдвоем, поездка будет просто класс!

Плечи Мариан опустились, она ссутулилась и отвернулась к морю, стараясь избежать моего взгляда. Для меня это было хуже всего. Мариан должна уехать с Прескотом. Вот теперь я очень хорошо осознал, что такое одиночество.

Прескоту везло, мы вышли из Хеленсбурга в тумане. У него был явный шанс убраться незамеченным.

Почти все это время мы не разговаривали. Наконец, Мариан вышла из рубки и села впереди на люк, уныло глядя перед собой. Много бы я дал, чтобы проникнуть в её мысли. Прескот устроился на стуле, привинченном на палубе возле столика с картой, и не спускал с меня глаз. Из нас троих он единственный вел себя раскованно и непринужденно.

Тяжелая серебристая волна накатила на "Мингулэй", и он закачался, как чайка, цепляющаяся за гребень. В старое доброе время я предавался бы радостям морского путешествия. Но не сегодня… Усталость от нервного напряжения овладела мной, дуло пистолета вызывало спазм мышц. Но море пыталось меня успокоить. Я все ещё жив и мог надеяться…

Около полудня Прескот нарушил молчание и приказал держаться ближе к берегу. Видны были густые заросли кустарников, спускающиеся к самой воде, пустая проселочная дорога и заброшенная ферма. В море вдавался узкий мыс, покрытый высохшей травой и низкорослыми деревцами. Прескот велел обойти мыс, и мы оказались в тихой закрытой бухточке, довольно глубокой, вполне подходящей для стоянки.

Со стороны берега огромные кущи орешника и березовая роща скрывали нас от любопытного взгляда с дороги, а со стороны моря можно было обнаружить наше судно только подойдя совсем близко. Да, Прескот хорошо знал тайные убежища, в которых можно отсиживаться неделями, не рискуя быть замеченным. Он приподнялся, перекладывая пистолет из руки в руку и не спуская с меня глаз.

— Ладно, — сказал он. — Брось якорь и иди в каюту. Не вздумай дурить, этой штукой я достану тебя и с пятидесяти шагов.

Я прошел на бак и бросил якорь. До берега было рукой подать, вполне можно доплыть, но пришлось бы выбираться на сушу через мелководье и открытый участок, поросший травой. Не хотелось доставлять удовольствия Прескоту пристрелить меня, как кролика на лужайке. В последнюю миг я прыгну на него и заставлю сделать все очень быстро.

Подбадривая себя, я вернулся в каюту.

Мариан оставила свое место на люке и прошла в рубку. Прескот вел себя свободно и раскованно, как хозяин положения.

— Извини, Маклин. Интересно было с тобой познакомиться, но боюсь, пришло время расстаться.

— Нет!

Крик Мариан заставил нас обоих повернуться в её сторону. Она стояла в дверях рубки. Глаза глубоко запали на бледном без кровинки лице. В руках подводное ружья с гарпуном и снятым предохранителем.

— Не дури, Мариан! — раздраженно бросил Прескот. — Маклин знает достаточно, чтобы нас обоих повесили. Из-за него в любую минуту можем ждать в гости полицию. Поверь, другого выхода нет.

— Нет, — голос её звучал решительно. — Я поеду с тобой, только если Рой Маклин уйдет отсюда целым и невредимым.

— Послушай, — Прескот старался сдерживаться. — У меня в Дублинском банке пятьдесят тысяч на чужое имя. Есть паспорта, визы. Завтра вечером мы будем в Дублине, а через пару дней в Южной Америке. С этими деньгами заживем как короли. Но сначала надо избавиться от Маклина.

Мариан оставалась непреклонной.

— Ты не убьешь его, как убил Колина. Слишком много смертей. Он останется жить.

Впервые я видел Прескота растерянным. Зловеще мерцавшее острие гарпуна было нацелено прямо в грудь, и его реакция ничем не отличалась от реакции его головорезов позапрошлой ночью. Он облизнул пересохшие губы, пистолет дрогнул и слегка опустился.

Глубоко вдохнув, я нырнул ему в ноги.

Прескот это заметил, развернулся и выстрелил. Яркая вспышка — и резкая боль полоснула меня по спине. Упав на палубу, я услышал одновременно два звука: клацанье спущенной пружины и пистолетный выстрел.

Приподняв голову, я увидел, как Прескот в агонии хватается за длинный стальной прут, торчащий из его тела, и падает на палубу. Спина его выгнулась в конвульсиях, пятки забарабанили по настилу, и он затих.

Я рывком поднялся, перегнулся через фальшборт, и меня стошнило. Всю спину пронзала пульсирующая боль, рубашка прилипла к телу. Наконец, мне удалось заползти в рубку. Мариан сидела, прислонившись к нактоузу компаса, прижимая руки к груди. Красное пятно расползалось на её блузке. Увидев меня, она слабо улыбнулась.

— Я думала, он тебя убил. Не волнуйся. Это лучший выход и самый легкий. Действительно легкий.