Смерть внезапна и страшна

В глазах доктора вспыхнул призрак улыбки, но он воздержался от комментариев.

– Остаются мотивы, – продолжил адвокат. – Находящиеся в распоряжении обвинителя письма от мисс Бэрримор сестре намекают, что у вас с ней была романтическая связь, и когда она осознала тщетность своих надежд, то стала каким-то образом угрожать вам, и вы убили ее, чтобы избежать скандала. Я лично считаю, что вы ее не убивали. Но была ли у вас с ней интрижка?

Тонкие губы сэра Герберта скривились.

– Это немыслимо! Я просто не могу представить себе ничего подобного, все это невероятно далеко от истины. Нет, мистер Рэтбоун. Я никогда не представлял себе мисс Бэрримор в подобном качестве. – Он казался искренне удивленным. – Ни ее, ни любую другую женщину, кроме моей жены. Быть может, подобное утверждение покажется вам, человеку, знающему моральные принципы нынешних мужчин, невероятным. – Врач с осуждением повел плечами. – Но я вложил всю свою энергию и страсть в профессию.

Глаза сэра Герберта не отрывались от лица Оливера. Хирург был наделен даром предельной концентрации: персона, с которой он разговаривал, всякий раз имела для него предельную значимость, и он не давал своему вниманию ослабнуть. Рэтбоун остро ощутил силу его личности. Итак, уже было понятно: страсти гнездились в душе хирурга, а не в его теле. На лице его адвокат не видел эгоизма, слабости или жадности к удовольствиям.

– Мы с женой преданы друг другу, мистер Рэтбоун, – продолжил врач. – У нас семеро детей. И мне вполне хватает семейной жизни. А человеческая плоть привлекает меня в первую очередь своей анатомией и физиологией, своими болезнями и их исцелением. Я не испытываю никаких антипатий к сиделкам. – Удивление снова вернулось в его взгляд на короткий миг. – Откровенно говоря, если бы вы знали сестру Бэрримор, то подобная мысль вам даже в голову не пришла бы. Внешне она, бесспорно, была привлекательной, но амбиции и отсутствие мягкости мешали ей быть женственной.

Юрист закусил губу. Следует надавить, невзирая на уже сложившиеся мнение.

– Неужели вы сомневаетесь в ее женственности, сэр Герберт? – спросил он. – Насколько мне известно, у нее были поклонники, даже весьма преданные; один из них дожидался ее много лет, несмотря на постоянные отказы.

Тонкие светлые брови Стэнхоупа приподнялись.

– В самом деле? Вы меня удивляете. Но на ваш вопрос отвечу так: в ряде вопросов она была упряма, отталкивающе откровенна и самонадеянна, а дом и семья ее не интересовали. Она даже не старалась сделать себя притягательной для мужчин. – Медик наклонился вперед. – Прошу вас понять меня правильно: я не хочу ее критиковать! – Он качнул головой. – В госпитале сиделки не должны флиртовать ни со мной, ни с кем-то еще. Их дело – ухаживать за больными, выполнять приказы и отвечать известному уровню нравственности и трезвости. Пруденс Бэрримор была много выше их: она была весьма ограничена в своих аппетитах… трезвая, пунктуальная, преданная делу… я бы даже назвал ее одаренной. Смею сказать, что она была, пожалуй, лучшей из сестер милосердия, которых я знал, а я перевидал их не одну сотню.

– Словом, добропорядочная чуть ли не до тошноты молодая особа, – подвел итог адвокат.

– Именно так, – согласился Герберт, вновь откинувшись на спинку кресла. – Не из того сорта, с кем флиртуют мужчины, даже когда, в отличие от меня, имеют подобную склонность. – Он скорбно улыбнулся. – Поверьте мне, мистер Рэтбоун, если бы я решился на подобный поступок, то постарался бы избрать менее людное место для амурных занятий и уж во всяком случае не стал бы заводить интриги у себя в госпитале, который для меня важнее всего остального. Я не могу рисковать работой ради удовлетворения тривиальных потребностей.

Оливер в этом не сомневался. Как профессионал он достиг своей блестящей репутации, в том числе и благодаря своему умению определять, лжет человек или нет. Лжеца всегда выдают мелкие признаки, однако сейчас адвокат их не видел вообще.

– Так какое же объяснение вы дадите ее письмам? – спросил юрист ровным тоном. В голосе его не было вызова – лишь вопрос, на который он ожидал вполне приемлемого ответа.

Лицо сэра Стэнхоупа приняло самое скорбное выражение.

– Есть объяснение, однако оно смущает меня самого, мистер Рэтбоун. Мне бы не хотелось так говорить… подобные слова вообще не подобают джентльмену. – Он глубоко вздохнул. – Но я слышал, что в прошлом молодые женщины нередко, как бы сказать, влюблялись в… ну, скажем, выдающихся мужчин. – Он с любопытством взглянул на своего защитника. – Я думаю, вы сами знаете, о ком я… о молодых женщинах, которым вы помогли, им или их семьям. Естественные благодарность и восхищение приобретают… романтическое обличье. Сами вы можете даже не догадываться об этом, и лишь однажды случайное слово или взгляд открывают вам, что дама вынашивает в своем сердце какие-то касающиеся вас фантазии.