Смерть во Имя Жизни. Роман. Рассказы

– Кто-нибудь, на помощь! – крикнул я. На мой зов сбежались все, кто еще находился в доме после инициации. Это были служащие Совета, члены которого уже давно покинули место, телепортировавшись. К счастью, все присутствующие оказались опытными Бернаусами. Они поняли сразу природу странного недуга и стали успокаивать меня, уверяя в том, что в этом нет ничего страшного. Если в дело вмешивается магия, помочь ничем нельзя. Она может разрушить что угодно до основания, но вместе с тем воссоздать уничтоженное с нуля. Мне ничего не оставалось, как ждать, пока её воздействие не прекратится. Единственное, что мне предложили, так это отнести бредившую в бессознательном состоянии девушку в одну из комнат особняка на втором этаже. Как выяснилось, у Совета не имелось в наличии постоянного места пребывания, вроде главного штаба. Он собирался там, где в нём появлялась необходимость. Для этих целей брали в аренду на длительный срок жильё и нанимали служащих, которые работали на него на постоянной основе. Что же насчёт Всемогущей Книги? Она появлялась из ниоткуда сразу там, где в ней нуждались и так же бесследно исчезала в никуда. Вызвать могли её только члены Совета. Хотя одни придерживались мнения, что Совет не мог обратиться к Книге напрямую, он делал это с помощью определённого заклинания. Другие же утверждали, что Книга знала всё сама и просто появлялась в нужную минуту и в нужном месте. Третьи же верили, что никакой Могущественной Книги не существовало. Либо кто-то магией создает ее иллюзию, либо она представляет собой просто сборник заклинаний (надо сразу учесть, что заклинания используются Бернаусами для создания магии, которой у них нет от природы, то есть используют магическую силу языка Книги в сочетании с собственной энергией, которые в симбиозе создают нужную им способность). В любом случае, всё это догадки, которым нет достоверных подтверждений и доказательств. Все размышления о Книге бессмысленны тогда, когда помочь Эме они никак не могли.

Часы на стене комнаты, куда я отнёс свою подругу, пробили полдень. На улице царила солнечная и не по-осеннему теплая погода. Наступила пора бабьего лета. Октябрь являлся любимым месяцем Эмы, а я предпочитал зиму. На меня вдруг сильной волной нахлынула ностальгия. Воспоминания о времени, проведённом в детском доме стали выплывать из далёких закоулков памяти и визуализироваться. Вот мой первый поцелуй с девушкой, которую я, как мне казалось, всегда любил. Это произошло в лесу. Мы с группой отправились по ягоды (довольно часто испытывая недостаток в пропитании из-за скудного государственного финансирования, поэтому мы ходили по грибы, ягоды, черемшу, а также содержали собственный огород и домашнее хозяйство, что прокармливало нас в полуголодные времена). Так получилось, что Эма и я отстали от остальных, голоса которых доносились издалека, как из другой жизни. Эма, расположившись прямо на траве, облокотилась спиной о ствол сосны и закрыла глаза. Этот образ не потерял своей красочности даже годы спустя. Я его с точностью до последней детали мог воспроизвести в своей памяти стоило мне закрыть глаза. Мы оба молчали: она о чём-то думала, а я любовался ею. Внезапно я нагнулся к ней и поцеловал в губы. Девушка, как ошпаренная вскочила на ноги и влепила мне такую смачную и звонкую оплеуху, что её звон эхом прокатился по лесу. «Больше никогда не смей этого делать!» – в ярости прошипела она и бросилась от меня в прочь. Урок этот я выучил на всю жизнь. Подобной ошибки уже не повторил впредь ни с одной девушкой (не буду лукавить, появится еще одна, из-за которой я наступлю на те же грабли). Хотя именно тот поцелуй меня окончательно убедил в том, что я безнадёжно пал под ее чары. Меня же она не полюбила, несмотря даже на тот факт, что внешне считался всегда привлекательным и, девушки с завидным постоянством строили мне глазки, поэтому я не был против разных любовных интрижек. Тем не менее, Эму боготворить не переставал как ни в подростковом, так ни во взрослом периодах своей жизни.