Смерть за стеклом

Колридж нажал на «воспроизведение», и на экране появилась маленькая группка стоявших у входа в туалет телевизионщиков и внутри — стаскивавшая с трупа простыню Тюремщица. Келли по-прежнему сидела на унитазе, но настолько сгорбилась, что плечи покоились на коленях. На полу растекалась лужа крови, которая струилась из ран на шее и на голове. А посередине лужи — обнаженные ступни Келли: островок цвета плоти в море бордового.

Но самое страшное — рукоятка кухонного ножа. Лезвие было в черепе, а рукоять торчала из головы.

— Все казалось таким нелепым, — продолжала Джеральдина. — Словно убийство в мультяшках. На секунду мне почудилось, что передо мной Телепузик. Что меня дурят.

День двадцать седьмой 11.47 вечера

— Дай мне твой мобильник! — рявкнула Джеральдина, повернувшись к Фогарти. Голос звучал все так же пронзительно, но стал значительно ровнее.

— Что? Что ты сказала? — Боб не сводил глаз с пугающей красной лужи и торчавшего из головы убитой ножа.

— Давай сюда мобилу, малахольный мудак! — Она сама вырвала из чехла у него на поясе маленькую «Нокию».

Но не смогла включить — настолько дрожала рука. Джеральдина подняла глаза на объектив камеры дистанционного управления, которая продолжала бесстрастно регистрировать все происходящее.

— Эй, там, в аппаратной... кто-нибудь, вызовите чертову полицию! Или вы, кто пялится в Интернет, сделайте хоть раз полезную вещь, вызовите чертову полицию!

Так мир узнал о самом загадочном и самом «зрелищном» преступлении: тысячи пользователей Интернета бросились набирать номер полиции и, не сумев пробиться, сообщили о трагедии журналистам.

А в это время на месте преступления Джеральдина не могла сообразить, что ей делать.

— Она... умерла? — промямлила Пру. Она выглядывала из-за плеча Боба Фогарти, изо всех сил стараясь справиться с подкатывавшей к горлу тошнотой.

— Догадливая моя, — буркнула Тюремщица. — Как ей не умереть, если в ее сраных мозгах застрял тесак?

— Все равно, хорошо бы проверить...

— Вот иди и проверяй.

Однако Келли прервала их споры о состоянии своего здоровья — она сползла с унитаза и рухнула на пол. Сначала под тяжестью головы тело подалось вперед, опустилось на колени, а затем ничком повалилось вниз. Рукоять ножа ударилась о пол, и от этого лезвие на пару дюймов глубже погрузилось в мозг, словно его забили туда молотком. Раздался хруст — Фогарти и Пру затошнило.

— Офигеть можно! — гаркнула Джеральдина. — Заблюете все место преступления. Полиция будет премного благодарна. — Наверное, она вспомнила, что на них смотрят и их судят тысячи людей, потому что опять повернулась к камере. — Эй, там, в аппаратной, вырубите линию Интернета. Это им не фильм ужасов.

Но ужасы продолжались. Они только-только начались.

— Что, черт возьми, происходит? — В дверях мужской спальни появился Джаз. Простыня прилипла к его точеному, смуглому, потному телу, отчего он стал напоминать недавнюю грезу Дервлы — озадаченного греческого бога на вершине Олимпа. И не сумел бы выглядеть комичнее и нелепее, даже если бы сильно постарался.

Ослепленный ярким светом, Джаз таращился на пришельцев, которые вторглись в дом, где несколько недель абсолютными хозяевами были он и его товарищи.

Из-за спины Джаза показалась Дервла. Она тоже обернулась простыней и выглядела настолько же неуместно: во все глаза смотрела на повседневно одетых незваных гостей. Создавалось впечатление, что к месту дорожного происшествия явилась группа патрициев в тогах.

Джеральдина почувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Она терпеть не могла ситуаций, которые выходят из-под контроля, и слыла приверженцем классической фразы «Все под контролем».

— Джейсон! Дервла! — рявкнула она. — Возвращайтесь в мужскую спальню!

— Что случилось? — повторила Дервла. По счастью, ни она, ни Джаз не видели, что творилось в туалете. Ужасающее зрелище загораживали спины телевизионщиков.

— Приказывает «Любопытный Том»! — снова закричала Тюремщица. — У нас происшествие. Всем игрокам немедленно вернуться в мужскую спальню и находиться там, пока не последует других указаний! Быстро!

Как ни странно, но оба сразу подчинились приказу — настолько укоренилось в них самоощущение «арестантов». Они возвратились в темную спальню, где один за другим из парилки вылезали их голые смущенные товарищи.

— Что там такое? — спросил Дэвид.

— Не знаю, — ответила Дервла. — Велено оставаться здесь.

В аппаратной кто-то надумал включить освещение, и «арестанты» буквально попали в потоки света потолочных плафонов. Голые люди стояли у покинутой парилки, растерянно моргая друг на друга, и тянулись к простыням, одеялам, полотенцам — только бы прикрыть наготу. И от воспоминаний о двух последних часах безумия их и без того раскрасневшиеся лица багровели еще сильнее. Словно всем им было по четырнадцать лет и родители застали их за коллективным петтингом.

— О, боже, как глупо мы выглядим, — пробормотала Дервла.

А за пределами спальни Джеральдина старалась взять ситуацию в свои руки. Позже все согласились, что, несмотря на потрясение, она действовала на удивление хладнокровно.