Смерть за стеклом

Когда до Джеральдины дошло, что происходит, грянула настоящая буря — да еще какая! Никаких слов явно не хватало, чтобы выразить ее ярость. Но Тюремщица в душе понимала, что сама дала маху, и быстро исправила ошибку — заломила за право трансляции материалов «Любопытного Тома» жуткую цену, и другие телеканалы, не переча, платили.

Через неделю после убийства, единственная владелица проекта, она стала мультимиллионершей. Но во время бесконечных интервью продолжала утверждать, что дело совсем не в деньгах. Отнюдь! Она же говорила, что таков ее долг. Зрители имеют право переживать и сочувствовать усопшей. И еще Джеральдина упорно, но туманно намекала на некую благотворительную деятельность, детали которой, естественно, следовало конкретизировать в будущем.

День тридцатый 10.30 утра

Некоторые комментаторы предсказывали, что популярность «Под домашним арестом» продлится недолго, но ошиблись в оценках. Вечер за вечером зрители наблюдали, как семь подозреваемых пытались сосуществовать в накаленной атмосфере шока, горя и глубочайшей подозрительности.

«Любопытный Том» объявил, что, коль скоро ничего не случится и полиция не произведет официального ареста, игра будет продолжаться своим чередом — с еженедельными номинациями и коллективным выполнением заданий — не выполнишь, оставайся без вкусненького. И следующим испытанием было названо синхронное плавание — балет в бассейне.

Джеральдина слямзила идею из австралийской версии передачи. Но в теперешних обстоятельствах никто бы не придумал удачнее. Тюремщица понимала, что после возбуждающего эпизода трагедии и последующих выпусков требовалось нечто такого же накала. Идею поместить семерых «арестантов» в бассейн многие критики назвали гениальным прозрением. Вид измотанных, нервных и отчаявшихся людей, среди которых находился убийца и которые в откровенных купальниках дружно разучивали классические движения, должен был значительно повысить рейтинг «Любопытного Тома». А звучание одного из самых спокойных струнных сочинений Мантовани придало упражнениям и журчанию воды сюрреалистически зловещий характер.

— Теперь подними правую ногу, Газза, — крикнула Мун в то время, как Гарри пытался выполнить движение, известное под названием «Лебедь».

— У меня и так крестец свернут. Я что тебе, долбаный акробат?

— Тяни пальчики на ногах, подружка, — поучал Джаз Сэлли. — Нам будут ставить баллы за изящность.

— Я вышибала! Какая у меня, к черту, изящность?

После таких вполне невинных ответов все подозрительно переглядывались, а за пределами дома вспыхивали споры. Сэлли ничего особенного не имела в виду, но она напомнила, что больше других привычна к насилию, и это заставляло насторожиться.

Время от времени купальщики начинали откровенно роптать.

— Эти хреновы плавки натерли мне все, что можно, — возмущался Гарри. — Поймать бы того, кто такие придумал, я бы воткнул нож ему в башку! — Он намеревался смело, но мрачно пошутить, однако никто не смеялся, когда его слова ad nauseam [53]крутили в титрах очередного выпуска, и Гарри на пункт или два поднялся в опросах популярных изданий на тему «Кто это сделал».

День тридцать первый 11.20 утра

Поступил отчет патологоанатома, и Колридж оторвался от просмотра архивных материалов.

— На сиденье унитаза обнаружены частицы рвотных масс из желудка Келли, — заметил он.

— Фу, гадость! — фыркнула Триша.

— Гадость, — согласился Колридж. — А еще гадостнее то, что у нее в горле и гортани обнаружены следы желчи. Патологоанатом полагает, что она давилась. Нет сомнений, когда Келли выскочила из парилки, ей было явно нехорошо.

— Бедная девушка! Какой незавидный конец: в последние минуты жизни давиться в крохотной пластиковой кабинке. Она, должно быть, перепила.

— Так и есть. Анализ показал восьмикратное превышение нормы алкоголя в крови.

— Не слабо — можно сказать, вдугаря.

— И еще: у нее на языке синяк.

— Синяк? Ее что, били по языку?

— Такое впечатление, будто с силой всунули в рот большой палец.

— Ух! Кто-то старался заставить ее замолчать?

— Это самое очевидное объяснение.

— Видимо, поэтому она и давилась. А потом с такой поспешностью выскочила из парилки.

— Да. Хотя, если некто с такой силой надавил на ее язык, после чего на нем появились синяки, можно предположить, что другой некто мог слышать ее протесты.

День тридцать второй 7.30 вечера

Шли дни, группа поднаторела в балете, в результате получился сюжет — исполнение «полета лебедя» сначала на берегу, потом в бассейне — самый дорогой в истории телевидения четырехминутный видеоролик.

Кроме танца в этой записи, естественно, присутствовал драматический накал сосуществования «арестантов», чтобы зрителям было над чем поразмыслить и чем насладиться. Каждый купальщик смотрел на остальных как на потенциальных убийц... как на реальных убийц. Любой взгляд казался зловещим: брошенный исподтишка, пристальный и пронзительный или поспешно отведенные глаза. Умелый монтаж превращал подергивание мышцы на лице в признание либо в обвинение в убийстве.