Смерть за стеклом

– С такой, что вся эта хренова кутерьма затеяна ради стриптиза.

– Не уверен, Мун, – повернулся к ней Хэмиш. – Вспомни: нам прислали простыни, чтобы мы заворачивались, если потребуется выйти в туалет.

– Показуха. Уловка, чтобы замаскировать истинные цели, – буркнула Дервла.

– Вот именно, – согласилась Мун. – Хотят, чтобы мы побольше выставили, а еще лучше – перетрахались.

– Нельзя быть такой циничной, Мун, – оборвал ее Хэмиш.

– Опомнись, парень! Ты что, забыл, что нам прислали презервативы с шоколадным ароматом?

– А вот мне нечего скрывать, – рассмеялся Гарри. – Если кто захочет посмотреть мой шланг, будьте уверены, – не откажу.

– Вот еще! У меня нет желания глядеть на твой пенис, – усмехнулся Дэвид. – Все просто: мы выполняем задание, или нас лишают половины рациона. Но это не причина выставлять напоказ наши тела.

– Ах, какой скромник! – презрительно фыркнула Мун. – А что ты делаешь, когда разгуливаешь вокруг дома в трусах? Уверен, что у тебя красивое тело? Согласна. Но учти, ты его так любишь, что выглядишь настоящим пидором. Поэтому нечего кобениться и притворяться, что ради нашего задания не желаешь выставить напоказ телеса!

– Мужчина в нижнем белье меньше обнажен, чем в плавках, – возмутился Дэвид.

Джеральдина раздавила в кулаке пластмассовую чашку.

– Сборище мудил, вашу мать! Давайте наконец растелешивайтесь!

Но задание есть задание. Его пришлось выполнять. В итоге все оказались в спальне и, кто как мог, бравируя, принялись снимать с себя одежду. Самой осторожной оказалась Дервла. Она до самого входа в парилку не снимала белья, а потом быстро скинула и нырнула внутрь.

Джеральдина выглядела довольной.

– Слушайте, мы, кажется, поймали одну ее титьку? – спросила она. – И, без сомнений, задницу. Дадим прямо в анонсе. Стране не терпится увидеть чуточку больше милашки Дерво.

В парилке стояла абсолютная темнота. Было черно «словно в могиле», как написали на следующее утро газеты.

И жарко. Очень, очень жарко.

Следуя инструкциям, Газза и Джаз настелили второй пол из ароматизированного соснового дерева и с обеда включили установленные под ним нагреватели.

– Пахнет бесподобно, – заметила Мун.

– Ух, задницу жжет, – взвизгнула Келли.

– Ничего, привыкнешь, – успокоила ее Дервла. – Через минуту акклиматизируешься.

Пол был в самом деле горячим, но не настолько, чтобы невозможно было терпеть. Наоборот, прикосновение к нему казалось приятным, почти возбуждающим.

– Пресвятая Богородица! – послышался в темноте голос Дервлы. – Теперь понятно, почему парилку называют устройством для потения. – Прошло всего несколько минут, а она уже почувствовала, что на коже выступает влага. Капли текли по лбу, под мышками сделалось влажно.

– Прошибает до самого «не балуйся», – подхватила Мун, и все рассмеялись. – Господи, чья это жопа?

– Моя! – одновременно закричали трое или четверо «арестантов».

Все терлись друг о друга телами, но темнота казалась абсолютной, и никто не мог понять, чей рядом зад.

– Четыре часа! – напомнил Хэмиш. – Надо еще выпить.

По кругу на ощупь пошли пластиковые бутылки теплого «Бакарди» с кокой, причем рома было явно больше, чем коки.

– Что ж, это будет даже в кайф, – признался Гарри и отчасти выразил всеобщее мнение.

Тела и настроение разогревались.

День двадцать девятый. 8.00 вечера

Колридж и Хупер провели смену, пересматривая пленки с самого первого дня, и теперь вернулись к записи вечера убийства. Они видели те же картинки, что меньше сорока восьми часов назад Джеральдина, режиссеры «Любопытного Тома» и сорок семь тысяч пользователей Интернета, которые наблюдали за событиями в режиме реального времени. Размытое, неясное голубовато-сероватое изображение транслировалось из мужской спальни камерами ночного видения. Комната казалась пустой, абсолютно безобидной и совершенно нормальной, за исключением странного сооружения из пластика в середине. Сооружения, в котором, как было известно полицейским, находились восемь подвыпивших голых людей: об их присутствии свидетельствовали только гротескные формы, время от времени колебавшиеся по ту сторону пластика. Жуткое, мрачное зрелище, если знать, что одной из этих живых форм вскоре предстояло стать мертвой.

– Он мог это сделать внутри, – задумчиво проговорил Хупер. – Почему он не убил в парилке?

– Или она, – напомнил сержанту инспектор. – Мы говорим «он» по привычке. Но не должны упускать из виду, что преступником может быть женщина.

– Конечно, сэр, это так. Но я о том, что никто бы не заметил, если бы он или она воспользовались небольшим ножом, который очень легко пронести в парилку. Чиркнуть по горлу и ждать, пока остальные не почувствуют запаха крови. А когда поймут, что жидкость под ними – это кровь, а не пот, будет поздно – все перемажутся. Возможно, так и планировалось.

– Обыск не выявил небольшого ножа ни в парилке, ни в комнате.

– Не выявил. Но если преступник передумал и последовал за жертвой в туалет, он мог заменить на кухне маленький на большой.