Смерть за стеклом

– Именно, сэр.

– Что само по себе странно, – вступила в разговор Триша. – Наводит на мысль о сговоре: будто они условились разделить между собой подозрения.

– По крайней мере, девушки в стороне, – заметил сержант.

– Вы считаете? – удивился Колридж.

– А разве не так?

– Только в том случае, если это именно та простыня, которой воспользовался преступник. Мы это предполагаем, но не можем утверждать категорически. Известно, что, когда появились телевизионщики, в нее кутался Джаз. Но где свидетельства, что он взял ту же простыню, которую убийца бросил в стопку у входа в парилку?

– Она лежала сверху.

– Да, но стопку успели изрядно переворошить. Все простыни одного темного цвета. Поди разбери, какая там сверху. Тем более что запись не совсем четкая.

– Значит, все бесполезно, – расстроилась Триша.

– Не совсем. Скажем так: простыня может подкрепить другую улику против Джаза, если таковая всплывет.

День тридцать седьмой. 9.30 вечера

Шесть часов дом оставался совершенно пустым. Тридцать камер и сорок микрофонов не записывали ничего, кроме пустоты и тишины. Шесть часов владельцам компьютеров по всему миру нечего было смотреть.

Все началось в три часа дня, когда в дом явилась полиция и, не объясняя причин, увезла «арестантов» с собой. Это произвело настоящую сенсацию. Выпуски дневных новостей переполняли захватывающие дух предположения о коллективном сговоре, и по всему миру, вплоть до Южного полушария, газетчики решали: а не рискнуть ли сварганить упреждающие шапки утренних изданий: «ОНИ УБИЛИ СООБЩА!»

Реальность оказалась такова, что все, особенно полиция, предстали дураками.

– Во дают – меряют рулеткой! – изумлялся Газза. – Таковы современные методы ловли убийц.

Идея пришла в голову Трише: вывезти подозреваемых в репетиционный дом на киностудии Шеппертон, попросить каждого проделать путь убийцы, а потом сравнить количество шагов с видеозаписью реального события. Колридж согласился, что попробовать стоит, но результат получился неубедительным и разочаровывающим. Высокий человек мог изобразить семенящую походку, низкорослый, наоборот, растянуть шаг. Простыня не позволяла разглядеть истинную поступь преступника. В итоге «арестантов» отпустили без дальнейших комментариев.

Разочарование Гарри эхом прокатилось по стране: «У чертова ФБР спутники-шпионы, базы данных на миллионы долларов. А у нас? Долбаная рулетка!»

День тридцать восьмой. 7.00 вечера

Хупер позвонил в подъезд многоквартирного дома Дэвида и долго ждал, когда тот отзовется. А пока стоял на ступенях, трое или четверо болтавшихся рядом с дверью репортеров бомбардировали его вопросами:

– Вы пришли его арестовывать?

– Скажите, он из той же компании, что и Сэлли?

– Они убили ее все вместе? И всё спланировали перед тем, как залезть в парилку?

– Вы признаете свою некомпетентность, раз до сих пор не смогли произвести арест?

Хупер упорно молчал, пока не потребовалось назвать себя в домофон. Дэвид открыл подъезд и встретил Хупера в лифте. Он был в красивой шелковой пижаме, но выглядел усталым. Дэвид вернулся домой три дня назад, но успел возненавидеть то, ради чего попал к «Любопытному Тому», – славу.

– Им нужен не я, – простонал он, когда оба оказались в красивой квартире, где Дэвид жил со своей красивой кошкой. – Им нужен тот тип, которого сотворила эта стерва Джеральдина. Пустой, отвратительный и, скорее всего, убийца. «Пустой и отвратительный» я еще могу пережить – многие звезды этим грешат. Но «скорее всего убийца» исключает любую карьеру. Кому понадобилось убивать эту глупую девку? Из-за нее перечеркнуто мое будущее. – Дэвида нисколько не смущало такое отношение к смерти несчастной Келли. – Думаете, тот еще сукин сын! – продолжал он, варя Хуперу кофе в красивой, блестящей кофеварке. – Даже теперь не скрывает своих амбиций, открыто декларируя, почему напросился в дом. Извините, не желаю прибавлять к своим многочисленным порокам еще один – лицемерие, хотя в наши дни лицемерят все и вся. Поймите, мы были совершенно чужими. И если бы ее не убили, я мог бы блеснуть – показать людям все, на что способен. Стать лидером. Но вместо этого мне уготовили роль злодея.

– А вы на самом деле злодей?

– Господи, сержант, – всплеснул руками Дэвид. – Вы еще хуже тупицы Хлои. Неужели вы полагаете, я бы признался, если бы на самом деле убил? Но успокойтесь, я не убивал. Какой у меня может быть мотив?

– Одиннадцатая секс-оргия.

Дэвид держался молодцом. Он явно не ожидал, что полиция раскрыла его секрет, но почти не показал смущения.

– Так вам известно? Хорошо, признаюсь, я порнозвезда. Но это не преступление, хотя не могу похвастаться, что это очень здорово. По ужасному стечению обстоятельств Келли меня узнала. Я, конечно, надеялся, что она не станет болтать – не хотел огласки. Но чтобы из-за этого убивать? Бред!

Они еще немного поговорили, но Дэвид почти ничего не добавил к своим прежним показаниям, которые дал в ночь преступления. Только уточнил, почему сам подозревал Газзу.