Смерть заказчика[СИ]

— Да что вы говорите? — недоверчиво удивилась Таня Чернова. — А что ему надо было в конторе по обмену жилья, или в рекламном агентстве Горюнова?

— Ну… Может, на конкурентов работал. Промышленный шпионаж и все такое, — сказал я несколько неуверенно. Действительно, если в отношении квартирного бизнеса допустить это было легко — его я не знал совершенно, то вот насчет Женьки сомнения меня глодали весьма и весьма основательно.

— А они за мертвого деньги дадут?

— Не сыпь мне соль на рану, — огрызнулся я. — Потому и хочу сначала подписать договор, а уж потом поделиться информацией.

— А премия большая? — поправив очки поинтересовалась она.

— «Штук» на двадцать можешь рассчитывать, — после непродолжительного раздумья пообещал я. — «Зеленых», конечно.

Таня посмотрела на меня с нескрываемым интересом:

— А налоги?

— Это мы обойдем. Какие, к черту, налоги?! — возмутился я. С самого начала мною было задумано перечислить миллионную банковскую премию на тот счет с которого Варька спекулирует через Интернет валютой. Счет заграничный, так что в России не ловится. С какой стати дарить этому гребаному государству кровные 130000 баксов из честно заработанного мною миллиона? Это, если с меня сдерут только 13 процентов.

— Ну… Давайте попробуем, — несмело согласилась она. — При убитом, ведь, и правда, диск с какими–то программами нашли. Я же вам говорила.

— Спокойно, Ватсон, командовать парадом буду я, — совместил я разом две цитаты. — завтра едем к господам присяжным заседателям, в смысле — в ментовку. Получаем у них документальное свидетельство о смерти подзащитного и дело в шляпе. Столь удачно составленное вами послание я отправлю электронной почтой сегодня же.

— А что у нас на ужин? Я проголодалась, — пожаловалась Таня.

— Индейка в холодильнике есть, — вспомнил я. — Давай в духовке заделаем по американскому рецепту. Дня на два хватит, это точно.

— Ну, индейка, так индейка, — согласилась гостья.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Следующий день оказался днем моего самого большого унижения на профессиональном поприще. В смысле — одни разочарования.

— Ты как сюда попал, Сковорода? — обалдело спросил Михайлов, когда я без стука вперся к нему в кабинет.

Начало было удачное: удивить — значит победить. Суворов, кажется, сказал.

— Мне покойник ваш нужен вот так, — я черкнул ребром ладони себе по горлу. — Отпечатки пальцев, все такое с официальной справкой о смерти. Магарычевое дело, между прочим.

— Ты больной что ли? — сердито поинтересовался хозяин кабинета.

— Выздоравливающий, — миролюбиво ответствовал я. — Нет, правда, вам этот жмур на хрен не нужен, а мне пригодится. Ящик коньяка готов поставить не фиг делать. И что бы «пальцы» его в документах тоже были.

— Сковорода, пошел ты на хрен, — устало покачал головой Михайлов. — Правда, не до тебя. Мы уже «жмура» в Округ отправили, к родителям. Со всеми документами.

— Вот, блин! — пришел черед удивиться мне. — Они что, местные?

— Они заяву еще в воскресение дали, — устало вздохнул Михайлов. — Он им каждый вечер из гостиницы нашей звонил, когда здесь был. Любящий сын и все такое… В общем, иди и не просто иди, а…

— Это точно его родители, а?

— Кравченко Александр Исакович, и отец его — Кравченко, и мать его, налево–направо, тоже — Кравченко. И чего ты, Сковорода, ко мне пристал! — возмутился хозяин кабинета. — И «пальцы» его. У него привод по малолетству был, мы проверяли. Так что отъедь от меня, придурок!

Только природная скромность мешает мне воспроизвести то слово, которое Михайлов употребил вместо «отъедь».

— Кравченко, — смущенно промямлил я. — Как же так? Не Щукин, а Кравченко? «Пальцы» хоть дашь?

По счастью, в кабинете у Михайлова стоял ксерокс. Вышел я оттуда с «пальцами», но чувствовал себя — дурак дураком. Даже моих скромных познаний хватило, чтобы с первого взгляда определить, что пальцы покойного Дубова — Кравченко не имеют ничего общего с отпечатками Шукина за которого штатовский банк пообещал целый «лимон» баксов.

— Как успехи? — вежливо осведомилась Таня Чернова поджидавшая меня в «копейке» перед зданием ОВД.

— Спасибо, хреново, — вежливо ответил я. — Поехали к Горюнову, разборки клеить будем.

Ведь чертов Щукин точно имел эту бумажку в руках раз на ней были отпечатки его пальцев. Неужели я так и лишусь моего честно заработанного миллиона?

Посетив Женьку, я, однако, прояснить ситуацию не смог. Мало того, что злосчастную бумажку теребили все, кому не лень, Дубов — Кравченко, оказывается, прошлую неделю держал ее при себе и, кому мог дать подержать, одному Богу известно.

— В округ поедем, к покойниковым родным, — распорядился я, покинув Горюновский оффис. — Поспрашиваем их немного. Если вы, Таня, не заняты сейчас.

— У них же похороны сегодня… — робко возразила спутница.

Вот, черт! Попробуй тут поработай. Действительно, не удобно лезть с расспросами в день похорон.

— Тогда домой поехали, — уныло согласился я.

— Я вас отвезу и опять в газету схожу, — предложила Таня. — Вдруг адрес родителей Кравченко удастся узнать?