Смерть Запада

Американская молодежь выказывает удивительное невежество относительно истории своей страны, что подтверждается результатами многочисленных тестов. Это одновременно трагедия и опасность для страны. Верховный суд не разрешает пускать религию в публичные школы, однако запретить детям изучать историю он не вправе. Родители и учителя должны добиться того, чтобы американская история в школах преподавалась на протяжении всех двенадцати лет и чтобы каждая книга, по которой она преподается, была предварительно прочитана родителями, дабы они убедились, что в этой книге действительно рассказывается о величайших достижениях американского народа. Ни одна нация не может соперничать с нами в величии нашей истории. Во всем мире знают об этом, пора бы узнать и американцам. Почти все дети, которых таким вот образом «погрузят» в историю, вырастут патриотами.

Президенту Бушу следует созвать конференцию по американской истории и пригласить на нее наших виднейших специалистов. Цель конференции — обратить внимание общества на скандальные провалы в историческом образовании молодых американцев и вывести преподавание истории в школах на качественно новый уровень. Этот проект в известной мере соответствует проекту президента Эйзенхауэра, который, после запуска русскими первого спутника Земли, обратился к нации с призывом изучать науки и уделять больше времени физическим упражнениям.

Национальный исторический конкурс (по аналогии с Национальным конкурсом правописания) мог бы заставить десятки тысяч детей более глубоко изучить прошлое их родной страны. Чем больше ребенок узнает о прошлом Америки, тем больше вероятность, что он не примкнет к людям, объявившим войну американскому наследию. Кроме того, дверь в историю распахнется для этих детей на всю жизнь, а история — замечательный мир, который никогда не устаешь исследовать.

После поражения англичан под Саратогой Адам Смит получил письмо от друга; в письме говорилось, что утрата американских колоний уничтожит Британию. Смит написал в ответ: «В нациях заложено множество катастроф»⁷¹. Он имел в виду, что великие нации способны пережить поражения и даже «ампутации» и продолжить свое существование. В 1777 году Британия еще не испытала значительной доли грядущих торжеств — Трафальгара, Ватерлоо, Дюнкерка, «Битвы за Англию»…

Но каковы перспективы возрождения Запада?

Скажем честно — прогноз не слишком оптимистичен. Вполне вероятно, человечество переживает последний акт трагедии, начавшейся пять столетий назад. Тогда христианство, расколовшееся на православие и католицизм, сотрясаемое Реформацией, вырвалось из пределов Европы и устремилось покорять мир. С наступлением восемнадцатого века возник новый, куда более серьезный вызов, и не только Риму, но и христианству в целом, а также культурному и политическому порядку, который оно породило. «Ecrasez l’infame!» Вольтер завершал свои письма фразой: «Уничтожьте эту гнусность», разумея церковь⁷². Дидро объявил: «Человечество не освободится, пока последнего короля не удавят кишками последнего попа»⁷³. Руссо прибавил: «Человек родился свободным, но сегодня он в цепях»⁷⁴.

Франция вняла призыву бумагомарателей. Монархия рухнула. Людовик Шестнадцатый, Мария-Антуанетта и французские аристократы отправились на гильотину. Церковь лишили имущества и разграбили. Разум восторжествовал над верой и привел к сентябрьской бойне, террору, Робеспьеру и диктатуре, Бонапарту и империи, а также к затянувшейся на четверть столетия паневропейской войне, из которой Франция вышла обессиленной и раздробленной.

Потом появился Дарвин, объяснивший, что человек — результат эволюции, а не Божественное творение. Маркс объявил религию «опиумом для народа», а Ницше хватило дерзости довести логическую цепочку до финала: «Бог мертв… и мы его убили»⁷⁵. Если Бог мертв, говорит Алеша в «Братьях Карамазовых», тогда все позволено. Если Бог мертв, логика ведет нас к следующему умозаключению: христианство — фикция, выдумка класса паразитов, и заслуживает немедленного искоренения за века обмана и преступлений против человеческого достоинства и прогресса. Искоренив христианство, мы двинемся за разумом и наукой и создадим на земле лучший из всех возможных миров, улучшим и усовершенствуем единственный мир, в котором нам выпало жить.

Однако если христианство породило западную цивилизацию и лежит в основе ее политического строя и этического сознания, сможет ли Запад пережить гибель христианства? Уилл Дюрант не мог «найти в истории, от Адама до наших дней, сколько-нибудь убедительного примера сохранения общества без содействия религии»⁷⁶. Как сказано в эпиграмме Беллока: «Вера есть Европа. Европа есть вера»⁷⁷. Но если эта вера гибнет, какие верования, какие объединяющие принципы, какие моральные авторитеты сумеют спасти Запад? Что вообще делает Запад уникальным? Что за узы стягивают воедино его народы и нации?