Смерть Запада

У людей исчез моральный ориентир, сообщил кардинал Кормак Мэрфи-О’Коннор, архиепископ Вестминстерский, в обращении к участникам съезда священников в сентябре 2001 года. Люди ищут радости в алкоголе, наркотиках, порнографии, сексе, — повторял кардинал вслед за епископом Кентерберийским, доктором Джорджем Кэрри, который выступал на аналогичном съезде годом ранее. «Процветает безмолвный атеизм. Считается, что смерть подводит итог всему, что посмертного воздаяния не будет, поэтому ни к чему заботиться о вечных ценностях»⁸¹.

Но что для одного — горе, для другого счастье. Для ревностного марксиста Куба Кастро — самый настоящий коммунистический рай в сравнении с Кубой 1950-х годов, общество куда более достойное и справедливое, чем то, которое создали изгнанники и беженцы в Майами. Для нашей культурной элиты разводы, аборты и отмирание христианских институтов наподобие освящаемого церковью брака могут служить вехами на пути к свободе.

Но как нам создать нравственное общество, если мы даже не можем согласиться друг с другом, что нравственно, а что — нет?

Бойскауты становятся фанатиками

«Культура есть религия, овеществленная и объясненная», — заявил теолог Генри Ван Тиль. Вторя историку Кристоферу Даусону, Рассел Кирк писал, что всякая культура коренится в «культе», то есть в религии. «Это не просто игра слов, — добавляет Брюс Фронен, профессор Центра культурного возрождения имени Рассела Кирка:

«Оба слова, «культура» и «культ», происходят от латинского colere, что значит «выращивать, воспитывать, культивировать», как культивируют сад или воспитывают себя… Даусон утверждал, что народ возникает из общности поклонения. По мере того как у людей складываются совместные литургические практики — будь то настоящая литургия или простое распевание гимнов, — возникают и социальные обычаи, относящиеся к еде, искусству, ежедневным ритуалам. Эти общие навыки объединяют людей в народ, в культуру, а также навсегда связывают народ с религией»⁸².

Целью секуляристов является уничтожение связи между культурой и религией. Если они этого добьются, культура умрет. Доктор Кирк пишет:

«Всякая культура возникает из религии. Когда вера ослабевает, культура приходит в упадок, хотя зачастую складывается видимость процветания культуры на фоне увядания питавшей ее веры. Однако ни религия не может существовать без здоровой культуры, ни культура оставаться равнодушной к увяданию или «выветриванию» трансцендентного»⁸³.

Таким образом, культурная война есть одновременно война религиозная, доказательством чему может служить последняя стычка — битва бойскаутов.

В книге бойскаутов 1911 года содержатся следующая заповедь: «Мальчик не станет гражданином без признания своих обязательств перед Господом»⁸⁴. Клятва бойскаута звучит так: «Клянусь честью исполнять свой долг перед Богом и моей страной»⁸⁵. Гомосексуальные контакты несовместимы с необходимостью соблюдать «моральную чистоту», прописанной в уставе организации⁸⁶.

С момента своего основания американские бойскауты твердо придерживались этих принципов. Однако общественное мнение успело перемениться, а скауты, похоже, этого не заметили. В итоге то, что представлялось нравственно верным в 1980 году, стало фанатизмом в году 2001. Для газеты «Нью-Йорк Таймс» современные бойскауты «нечто вроде группы ненависти»⁸⁷. И либо скауты приспособятся к изменившейся общественной морали, либо адепты культурной революции добьются их устранения.

Революция попросту не может сосуществовать с бойскаутской организацией — многочисленной, уважаемой и любимой, внушающей вдобавок мальчикам уважение к ценностям, которые сама революция отвергает. Поэтому на стол ложится ультиматум: бойскаутам гарантируют сохранение их положения в обществе при одном условии — они откажутся от части своих традиций и поступятся частью принципов. В особенности устав организации должен позволить скаутам и их наставникам атеизм и гомосексуализм.

«Сделайте ему предложение, от которого он не сможет отказаться», — говаривал Дон Корлеоне. Революция делает бойскаутам предложение, от которого они и вправду не смогут оказаться, ибо выбор у них невелик: сдаться — или погибнуть.