Смерть зверя с тонкой кожей

Шеппард объяснил, что Клиффорд видел того человека только со спины, что человек закрывал лицо и переоделся бродягой – маскировка, которой Эбботт пользовался всего пару дней назад.

– Чтобы застрелить человека, этого недостаточно.

– Ещё одно – его реакция. Послушайте, если вы хватаете обычного человека с улицы, он пугается, теряется, начинает протестовать. Но реагировать,как тот парень не станет. Реагировать? Да он просто взорвался. Вроде грёбаного вулкана.

Он тряхнул головой.

– С точки зрения Клиффорда это должен был быть Эбботт.

– Увы, не был, – Смит вздохнул, – Подозреваю, что это – один из драчливых бомжей с которыми мы познакомились той ночью.

– Но почему он послал вместо себя другого? Что его насторожило?

– Сообщение о бомбе на Юстон-стейшен.

– И что?

– Скорее всего, он предположил, что начнутся проверки в камерах хранения других станций. С металлоискателями или что-то в этом духе. Вот так он и работает. А может просто лишняя мера предосторожности… «Избыточная защита», как он выражается. Шахматный термин, кажется.

Шеппард поразмыслил секунду.

– Тогда Эбботт был там и всё видел.

Смит кивнул.

– И удрал, как только всё пошло не так.

– Стрельбы он наверное не предполагал. Думал, того человека просто арестуют и выпустят в участке, как только всё выяснится.

Смит с Шеппардом были правы. Эбботт наблюдал, прислонившись к автомату «Нестле» – наверху лестницы, ведущей на Ватерлоо-роуд.

Увидев пистолет Клиффорда, он выхватил свой и взял его на прицел. Но откуда-то появились девушка со старушкой и перекрыли ему линию огня. А потом Клиффорд выстрелил и бомж полетел на пол.

Эбботт убрал пистолет в кобуру и стал спускаться. Потом заметил мужчину, с открытым ртом уставившегося на него.

– Вы на автобус? – спросил Эбботт.

– Э-э, да, – выдавил тот, – на этот, э-э, как его, шестьдесять восьмой.

Цветом прохожий уже сравнялся с побелкой.

– Пройдусь с вами, – предложил Эбботт.

Прохожий сглотнул и кивнул. Они спустились, повернули направо и вышли со станции. Прохожий не издавал ни звука, он даже не смотрел на него. Его трясло.

– Всё, что от вас требуется, – мягко сказал Эбботт, – это сесть на автобус и уехать.

Шестьдесять восьмой подошёл почти сразу.

– Вот и всё. Вы ведь везунчик? На скачках играть не пробовали?

Прохожий поспешно поднялся на автобус, чуть не споткнувшись. Эбботт проводил его взглядом. Мужчина сидел неподвижно, будто примёрзнув к сиденью.

– Билеты, пожалуйста, – обратился к нему кондуктор.

Мужчина невидящим взглядом смотрел перед собой.

– Билеты, пожалуйста, – кондуктор наклонился поближе.

– Тот человек…у него пистолет, – глаза мужчины наконец сфокусировались, – Говорю вам, у него пистолет. И глаза вот такие.

– Слушай, парень, мне некогда, – кротко сказал кондуктор, – Куда тебе надо?

– Не знаю, – мужчина снова и снова переживал приключение своей жизни. Проза жизни меркла на фоне героических фантазий. Позже он пойдёт в полицию с неточной и искажённой историей.

Эбботт тоже не знал, куда идти. Возвращаться не хотелось, требовалось развеяться. Мозгу, как перегрузившемуся компьютеру, требовалась пустая программа.

Взял такси до Эрлс-Корт. Там всегда бывают какие-нибудь выставки. Подойдёт любая.

…Место казалось неживым, закрытым и перегороженным. Казалось, всё здесь вымерло уже несколько лет назад.

Он не спеша вышёл на Олд-Бромптон-роуд, прошёлся до Лилли-роуд и оказался перед Вест-Сентер-отелем. Там ему удалось найти идеальное развлечение, свою идеальную пустую программу: шахматный конгресс.

В Англии в шахматы играют в условиях, приближённых к спартанским. Тут условия были почти роскошными. Под конгресс отвели три огромных помещения. В одном проходил турнир гроссмейстеров, в другом – открытый турнир. В третьем были установлены демонстрационные доски, где игру гроссмейстеров комментировали мастера и просто сильные игроки. Эбботт направился именно туда. Он устроился в кресле и скоро потерялся среди проходных пешек, слабых клеток, угроз слоном в варианте дракона и прочих тонкостей игры, которую Чандлер называл самым большим пожирателем человеческого интеллекта после рекламного бизнеса.

По странному совпадению на тот же конгресс занесло и министра. Благое намерение навестить жену отправилось обычным путём благих намерений, как только он оказался в палате. Уже через пару минут он пытался найти благовидный повод, чтобы сбежать из этой пропахшей цветами и смертью комнаты с белыми стенами.

У чёрной красотки спектакль в пять, но если зайти к ней в без четверти четыре…или даже к четырём, можно успеть… Даже в полпятого…Её выход во втором акте…может приехать в театр не раньше пяти… Тут до него дошло, что жена обращается к нему.

– Побудь со мной, – попросила она сжимая его руку. Голос её был слабым, ладонь – холодной и влажной, – Не оставляй меня.

– Разумеется, не оставлю. Разумеется. Вот только должен на шахматный конгресс заглянуть. Ну тот, в Фалхэме.

– Не иди.

– Но я дал слово. И это мои избиратели. Давай так – выйду на полчаса – и сразу обратно.

– Останься. Пожалуйста.