Смерть зверя с тонкой кожей (другой перевод)

Он повторил вопрос. Второй клерк вынул из шкафчика бланк и протянул ему.

– Разве вы не держите их здесь, в ящике?

– Положили. Четыре тысячи. Знаете, что было дальше? Вышли в три дня. Женщины и дети. Уносят пачками. Бог знает, что они с ними делают.

Он написал сверху адрес, набросал коротенькое послание и перечитал.

– А вот это, – сказал рядом металлический голос, – для Гомера. Это мой племянник, в Бетлеме, Пенсильвания. Когда оно дойдёт?

Он ощутил денатуратный перегар, смешанный с потом и застарелой мочей. Бомж нетвёрдо прошаркал к нему и просипел:

– Не найдётся ли у вашей чести монеты-другой на чашку чая? Смерть как пить охота, душа горит.

– Отвали.

Бомж уковылял, не оглядываясь.

Эбботт протянул бланк клерку. Тот взглянул на адрес.

– Это же здесь, за углом, – сказал клерк.

– Я знаю, где это.

– Хочу сказать, что вы могли бы и сами доставить его. Это займёт всего пять минут.

– Я не хочу доставлять его сам.

Клерк сдался и стал считать слова.

– Вы уверены, что здесь всё верно? – попытался он ещё раз.

– Да.

– Это же смешно.

– Да, – сказал Эбботт, – Это шутка. Чтобы смеяться.

Снаружи всё ещё шёл дождь. Он шагал по Черинг-кросс к Кембридж-Сэркес, смотрел на афиши и не замечал их.

Он был голоден. Требовалось побриться. Принять ванну. Ванна! Представив себе тёплую душистую ванну, он глубоко вдохнул, – и немедленно был атакован знакомой вонью и знакомым ирландским акцентом:

– …несколько пенни для старого больного человека, ваша честь…

Бомж по прежнему не смотрел на него. До него, наверное, и не доходило, что попрошайничает он у того же самого человека.

Эбботт уже собирался послать его снова, когда в голову пришла идея, точнее проблеск идеи. Он обернулся к бродяге, который выглядел не лучше, чем вонял, усилием воли сдержал подступающую тошноту и улыбнулся.

– Естественно, – ответил он на лучшем своём ирландском, – как не найтись шиллингу или двум для хорошего ирландского парня?

– Мужик, ты чё, ирландец?

– Как распоследняя свинья в Дублине.

– Ты говоришь, как человек из Корка.

Эбботт кивнул:

– Скибберин.

– Ты чё! У меня была тётка в Баллидехобе. Славное местечко! Сколько, гришь, у тебя найдётся?

Эбботт извлёк немного мелочи и несколько банкнот.

– Семьдесять восемь пенсов. И чуток бумажками.

– Иисус Мария, это ж сумасшедшие деньги!

– Так есть тут место, где два хороших парня могут промочить горло – в этом часу ночи?

– Мы найдём, ваша честь, найдём, – бормотал бомж, с энтузиазмом рассекая дождь и ветер.

2.

Фрэнк Смит услышал отдалённый колокольный звон. Звон стал громче, настойчивее и превратился в телефонный звонок. Он спал. Я сплю, – сказал он себе, а теперь проснулся.

Он поднял трубку, будучи впрочем не до конца уверен, что это тоже не сон.

– Алло?

– Фрэнк?

Фоли, дежурный офицер в Холландер-парке, где Департамент держал свои секретные офисы.

– У нас тут телекс. Никто не может разобрать ни слова.

– То есть?

– Мы не можем расшифровать его. Джонс точно не может, он сегодня дежурный шифровальщик. Но этого шифра нет в книге.

– Нет в книге? Должен быть.

Какой-то момент Фрэнк Смит решил, что он всё ещё не проснулся.

– Джонс говорит, мы не пользовались этим шифром уже два года.

– Откуда сообщение?

– С круглосуточной почты на Трафальгарской площади, отправлено в два ноль три.

– Ну так всё ясно. Кто у нас там?

– Пардон?

– Шутка, разве непонятно? Юный Ронни Симмонс или какой-нибудь другой идиот. Один в городе. Два часа утра. Одурел от скуки и решил подшутить над стариком Смитти. Что-то типа порохового заговора или падения Трои.

Короткая пауза.

– Странно, что использовали шифр двухлетней давности.

– О'кэй, в чём проблема? Если его нет в теперешней книге, найдём в одной из старых. Или Джонсу лень копаться?

Потом до него дошло. Старые шифровальные книги хранились в Архивах, запертыми в сейфах. А ключи имелись только у начальников отделов.

– Чёрт! – сказал он.

– Что?

– Сейчас буду.

Он положил трубку и откинулся на подушку. Слушал шум дождя за окном, размышлял, как тепло и приятно в кровати, и как не хочется вставать – всё, что угодно, лишь бы не думать ни о чём другом. А больше всего – не вспоминать о Ричарде Эбботте, точно зная, что телеграмму послал именно он. Единственный агент, находящийся в поле с устаревшим шифром. Разве что никакого поля для него не полагалось, а полагалось давно лежать в могиле.

Смит встал и потянулся за одеждой, аккуратно сложенной на стуле у окна. Он был холостяком и аккуратистом – всегда, кроме периодов запоя или депрессии.

Он быстро оделся, посмотрел в окно (ночь и ливень), покачал головой и прищёлкнул языком, чтоб умилостивить неведомых богов.

Машина унесла его в ночь и высадила у Департамента – старого особняка, обнесённого поросшей плющем стеной. Когда-то здесь располагалась страховая фирма. Впрочем, согласно вывеске (если вам удалось бы отыскать её в листве) она находилась здесь и поныне.

Он показал пропуск и прошёл в свой кабинет.