Смертельная «бабочка»

Я в очередной раз мысленно порадовался и одновременно удивился тому, как мне могло так повезти с Настей. Вслух я тоже восхищается ею, но гораздо реже, потому что обычно она сразу останавливала бурный поток моих восторгов. Говорила, что её это дико смущает, потому что она – «самая обыкновенная – обыкновеннее некуда», а ещё – будто «жизнь не любит слишком громких слов и в отместку может отобрать у человека то, о чём он постоянно кричит на каждом углу». Такая непреклонная строгость и принципиальность были присущи ей всегда – из-за них Настя поначалу показалась мне гораздо более взрослой, чем была на самом деле, когда мы познакомились здесь, в сквере Кафедрального собора. Но я считал, что эти недетские черты характера совсем не портят ни саму Настю, ни наши отношения. Наоборот: благодаря им, я доверял ей, как самому себе. И на их фоне острее и глубже ощущал её нежность и заботу, которые тоже были ей свойственны. А ещё именно эти качества не раз приводили её к победе. Иначе как у неё получалось бы каждый раз быть «быстрее, выше, сильнее» всех? В общем, без этого всего в совокупности Настя была бы не Настей, а кем-то совсем другим: каким-то чужим, далёким, безразличным мне человеком.

Настя, подмигнув мне, сделала несколько оборотов на правом переднем колесе – это, помимо «бабочки», ещё один её фирменный трюк – и вернулась к тренировке. А я решил, что пора наконец-то заняться отработкой своей программы. Я знал, что и в этот раз победит Настя, а я сам, скорее всего, займу уже ставшее привычным для меня второе место. Меня это никогда не расстраивало: быть вторым после такой сильной фристайл-слаломистки, как Настя, очень почётно. Несмотря на уверенность в том, что первым я снова точно не буду, мне, как всегда, всё равно хотелось выступить достойно, чтобы не упасть в грязь лицом в глазах Насти, друзей-роллеров и своих собственных, конечно. Я начал с самых простых элементов, чтобы разогреться, и постепенно перешёл к более сложным. Мои фишки стояли в ряд параллельно Настиным. Мы всегда специально расставляли их так, чтобы во время тренировок иметь возможность следить не только за своими движениями, но и за тем, что делает в это время другой. Нередко случалось, что мы в какой-то момент, сами того не сознавая, начинали двигаться синхронно и выполнять одни и те же элементы, хотя программы у нас, понятное дело, были разные. Такие казусы нас очень забавляли, а случайных зрителей, которые впервые наблюдали за нами, – поражали до глубины души: они восторгались такой удивительной слаженности, согласованности некоторых движений, не подозревая, что это – абсолютная случайность. Вот и сейчас, заметив вдруг, что выполняем одинаковые трюки, зеркально отображая друг друга, мы с Настей прыснули со смеху. Я всё никак не мог успокоиться и уже просто давился от смеха. Тренироваться, непрерывно сотрясаясь всем телом, невозможно. Я доехал до скамейки и завалился на неё, продолжая громко хохотать. До такой истерики меня довела не наша очередная спонтанная синхронизация с Настей, а выражение искреннего изумления на лице маленькой девочки, внезапно оказавшейся поблизости. Глядя на всё происходящее широко раскрытыми, не моргающими глазами, будто на невиданное чудо, она радостно захлопала в ладоши в кульминационный момент и тут же убежала на строгий зов своей мамы. Настя, в отличие от меня, невозмутимо продолжала тренироваться, будто ничего и не случилось.

Пока я сидел на скамейке, Настя подъехала к ней, достала из рюкзака телефон и неотрывно смотрела на его экран несколько секунд. Потом, выдохнув с явным облегчением, положила его обратно и медленно вернулась к фишкам. Так повторилось несколько раз. И после каждого такого проезда туда-сюда Настя каталась со всё меньшим желанием и азартом, будто что-то постепенно отнимало у неё силы – так, по крайней мере, мне показалось.

– Устала? – спросил я её, когда она снова приблизилась к скамейке и начала копаться в рюкзаке. – Может, отдохнёшь немного? Посиди со мной.

Настя отрицательно замотала головой. Отъехав к фишкам, она совсем вяло объехала их несколько раз монолайном, сбив при этом несколько штук. Я удивлённо смотрел сначала на неё, потом – на сбитые ею фишки. Она всегда каталась очень аккуратно, и её ролики не задевали конусы даже при выполнении самых технически сложных элементов. А сейчас, во время простейшего монолайна… Наверное, она и вправду выдохлась, – просто не хотела в этом признаваться даже самой себе. Ну, да, как же: сильная, выносливая Настя не имела права на усталость. Точнее, не давала себе такого права. Эх, Настька.