Смертельная белизна

– Я вспомнил: это вы подписали отчет, – сказал он. – У вас редкая фамилия. Мне…

Проглотив застрявший в горле ком, министр все так же разглядывал галерею. Как ни странно, он совсем не спешил на условленную встречу.

– Отличный был парень – Фредди, – выговорил он. – Отличный. Служил там же, где и я в свое время, с той лишь разницей, что в девяносто третьем году – вы, наверное, знаете – Собственный королевский гусарский полк объединили с Королевским Ирландским гусарским. Так что он поступил на службу в Королевский гусарский. Подавал большие надежды. Любил жизнь. Но вы с ним, конечно, лицом к лицу не встречались.

– Никогда, – подтвердил Страйк.

Сама собой напрашивалась какая-нибудь вежливая фраза.

– Он ведь был у вас старшим из детей?

– Из четверых, – покивал Чизуэлл. – Две дочери, – его интонация словно закрыла эту тему: дескать, женский пол, о чем тут говорить? – и еще один сын, – мрачно добавил он. – В тюрьме отсидел. Полагаю, вы читаете газеты?

– Нет, – солгал Страйк, зная, каково это – когда твои сугубо личные дела мусолятся в прессе.

Если щадить – пусть даже не вполне убедительно – чужие чувства, всегда можно сделать вид, будто ты читал, но не всё; если же делать ставку на простую вежливость, то лучше предоставить собеседнику самому изложить свою версию.

– Всю жизнь ему неймется, Раффу, – проговорил Чизуэлл. – Я устроил его на работу – вот туда. По знакомству.

Он указал пальцем на далекую витрину галереи.

– На искусствоведческом учился, но бросил, – продолжал Чизуэлл. – Моя жена считает, что он конченый человек. Насмерть сбил молодую мать. Под наркотиками сел за руль.

Страйк молчал.

– Что ж, всех благ.

Чизуэлл будто вышел из меланхолического транса. Он снова протянул для рукопожатия потную ладонь и широко зашагал по улице, кутаясь в теплое пальто, столь неуместное в этот ясный июньский день.

Страйк двинулся по той же улице, но в противоположную сторону, на ходу доставая из кармана мобильный. Робин ответила после третьего гудка.

– Срочно надо встретиться, – с места в карьер начал Страйк. – У нас новое дело, причем крупное.

– Черт! – вырвалось у нее. – Я сейчас на Харли-стрит. Не хотела тебя дергать, пока ты встречался с Чизуэллом, но у Энди жена упала со стремянки и сломала руку. Я сказала – пусть везет жену в больницу, а слежку за Ловкачом доверит мне…

– Дьявольщина! А Барклай где?

– Все еще Уэбстером занимается.

– Ловкач у себя?

– Да.

– Рискнем, – сказал Страйк. – По пятницам он обычно сразу едет домой. А у нас дело срочное. Но это не телефонный разговор. Ты можешь сейчас подъехать в «Красный лев» на Дьюк-оф-Йорк-стрит?

Не выпив ни капли во время беседы с Чизуэллом, Страйк жаждал перед возвращением в контору пропустить пинту пива. Если в выходном костюме он был как бельмо на глазу в ист-хэмской «Белой лошади», то для Мэйфера такой вид оказался в самый раз, и через пару минут Страйк уже входил в «Красный лев» на Дьюк-оф-Йорк-стрит – уютный викторианский паб с бронзовой фурнитурой и гравированным стеклом, совсем как в «Тотнэме». Сев за угловой стол с пинтой «Лондон прайд» и найдя в телефоне информацию о Делии Уинн и ее муже, он стал читать статью о предстоящих Паралимпийских играх, в которой неоднократно цитировали Делию.

– Привет. – Через двадцать пять минут Робин уже опустила сумку на противоположное кресло.

– Выпьешь что-нибудь? – предложил Страйк.

– Я сама возьму, – ответила Робин. – Ну? – Она вернулась на свое место со стаканом апельсинового сока. Ее с трудом сдерживаемое нетерпение вызвало у Страйка улыбку. – Что там? Что понадобилось Чизуэллу?

Паб, изгибавшийся подковой вдоль единственной стойки, уже заполонили элегантно одетые мужчины и женщины, у которых начинался уик-энд или, как у Страйка и Робин, еще только заканчивался рабочий день. Понизив голос, Страйк рассказал ей о встрече с Чизуэллом.

– Вот как, – озадаченно произнесла Робин, когда Страйк наконец-то ввел ее в курс дела. – Стало быть, нам предстоит… накопать всяких гадостей против Делии Уинн?

– Против ее муженька, – поправил Страйк, – но Чизуэлл предпочитает выражение «раздобыть козыри».

Потягивая сок, Робин молчала.

– Шантаж – занятие противозаконное, Робин, – сказал Страйк, верно прочитав ее выражение лица. – Найт хочет опустить Чизуэлла на сорок тонн, а Уинн хочет лишить его министерского кресла.

– А он, значит, хочет шантажировать обоих, причем с нашей помощью?

– Мы копаем грязь изо дня в день, – резко ответил Страйк. – Не поздновато ли включать совесть?