Смертельная игра

— Мы собрали команду врачей и провели несколько операций. У нее обширная травма головы, потребовавшая значительного оперативного вмешательства.

Ева слушала, как доктор Прюитт объясняет, какая именно травма, в чем состоит вмешательство, каков прогноз, и наблюдала за лицами Бенни и Вара. Но то, что она искала, она уже увидела — всего один краткий проблеск.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пожаловался Бенни и взглянул на Вара: — А ты? Что это все значит?

— Силла сейчас в коме, — терпеливо объяснила доктор Прюитт. — Это ожидаемо, и это может помочь ее телу восстановиться.

— Или она может вообще не проснуться, — с горечью в голосе произнес Вар. — Не так ли?

— Да. Сейчас мы сделали для нее все, что могли, теперь мы будем внимательно ее наблюдать. Операцию она пережила, и это вселяет надежду. Но состояние ее остается критическим, и если она выйдет из комы, может оказаться, что ее мозг необратимо поврежден.

— Боже мой! О господи, — простонал Бенни.

— Не думай об этом. — Вар положил руку на плечо Бенни. — Не думай пока об этом.

— Если хотите, поговорите с другими хирургами, участвовавшими в операции. Я же могу описать картину в общих чертах. Травмы внутренних органов у нее также очень тяжелые. Одна из почек была серьезно повреждена, нам пришлось ее удалить. Мы также пересадили ей селезенку и можем, если она придет в сознание и захочет этого, пересадить новую почку взамен утраченной. Ей еще потребуются множественные операции на ноге. Мы не могли закончить реконструкцию конечности, не ставя под угрозу ее жизнь.

Вар судорожно вздохнул.

— Вы хотите сказать, что надежды нет?

— Надежда всегда есть. Как только мы переведем ее в отделение интенсивной терапии, можно будет ее посетить. Но ненадолго. Будьте уверены, мы продолжаем делать для нее все, что от нас зависит. — Доктор Прюитт поднялась. — Если у вас будут вопросы, меня вызовут по громкой связи. Если хотите, можете поговорить с остальными хирургами. Когда она будет готова к переводу, вам позвонят. Ева вышла вслед за доктором.

— Какие у нее шансы? Только честно.

— Пятьдесят на пятьдесят — прогноз, пожалуй, оптимистичный, но когда ее к нам только привезли, я бы ей и этого не дала. У нее крепкое телосложение. Она молода, здорова. Вы к ней в операционной приставили полицейского.

— Верно, — кивнула Ева, — и в палате у нее тоже будет круглосуточная охрана. Не только у двери, но и внутри. Вы делаете все, чтобы она выжила. Я тоже.

— Опасаетесь за ее безопасность, думаете, на нее могут совершить еще одно покушение?

— Пока у нее в палате полицейский — нет.

— Логично. Если она продержится ближайшие сутки, дам ей пятьдесят на пятьдесят уже с большей уверенностью. Пока что не будем торопиться и загадывать наперед.

— О любом изменении ее состояния в лучшую или в худшую сторону немедленно сообщайте мне.

— Я передам это врачам в интенсивной терапии.

— Хотелось бы взглянуть на нее перед тем, как вы впустите к ней этих двоих.

— Хорошо, поднимайтесь к ней в палату. Я скажу, чтобы вас пропустили.

Ева поднялась на нужный этаж, подмечая на ходу входы и выходы, системы безопасности, фамилии врачей на дверях кабинетов и на бейджиках персонала. «Нормально, — решила она, — но все это при желании можно обойти».

Она показала жетон сидевшей за столом медсестре, с одобрением отметила, что та не просто мельком глянула на него, но внимательно рассмотрела, прежде чем ее пропустить.

Стены на этаже были, как и в «Играй», стеклянными. «Никакой частной жизни, — подумала Ева и усмехнулась. — Силле бы это не понравилось». Но самой Еве это было на руку. В каждой палате была камера видеонаблюдения и датчики жизненных показателей. Вряд ли персонал пристально наблюдал за мониторами, но наверняка тут же примчался бы, если бы датчики запищали, извещая об изменении в состоянии пациента.

Тем не менее она была рада, что на стуле у двери сидел полицейский. Завидев ее, он поднялся.

— Возьми пять минут на отдых, расслабься, — сказала Ева.

— Слушаюсь.

Ева подошла и встала в ногах кровати. Она окинула лежащую Силлу взглядом и подумала, что из-за механических конструкций, которые фиксировали кости, собранные у нее по кусочкам в ноге и руке, та выглядит как недоделанный робот. Сквозь конструкции проглядывала кожа, покрытая багрово-красными и фиолетовыми кровоподтеками. От Силлы к мониторам шли подрагивающие трубки, приборы ровно и неторопливо гудели и пищали. Синяки под глазами чернели на нездорово бледной коже.

Голова ее покоилась на специальной гелевой подушке. «А волосы они ей сбрили, — подумала Ева. — Наверное, это ее огорчит не меньше, чем стеклянные стены и камеры, когда она очнется».

«Если очнется», — уточнила про себя Ева.

— Я сама попадала несколько раз в переделки, но отдаю тебе должное — ты меня обскакала. Начинать жить заново собранной, должно быть, почти так же хреново, как и лежать разбитой вдребезги. Ну что ж, посмотрим, насколько ты сильная.

Она обошла кровать и наклонилась над кроватью: