Смертельная игра

Скакун заржал. Прежде чем конь оступился, Ева успела подумать, что звук до жути похож на человеческий крик. Она взмахнула мечом и попала заваливающемуся вместе с конем Манксу в бок. «Удар несмертельный, — решила она. — Пора довершить начатое».

— Поставить на паузу. Сохранить игру и выйти, — скомандовал Рорк.

Тяжело дыша, Ева обернулась и посмотрела на Рорка через опустевшую комнату.

— Я что, так и не убью злодея?

— Ты уже обошла Барта на минуту или около того. Интересный ход сразить коня.

— Он сработал. Они сделали этого гада жутко сильным. Он уже почти… — Ева полоснула пальцем по горлу.

— Определенно. И попади он по горлу, это был бы конец игре. Пришлось бы загружать уровень с самого начала до тех пор, пока не победишь его и не пройдешь на следующий.

— Значит, именно в это он и играл в момент убийства. Все складывается. Синяки от схватки, плечо, рана на предплечье, и конец игры — обезглавливание. КПЧР. «Король против Черного рыцаря».

— Да, я догадался, когда его увидел.

— Конечно, настоящих лошадей и кучи трупов там не было, но убийца реконструировал сюжет игры, используя настоящий меч. Нужно было только пробраться туда, запрограммировать себя в качестве Черного рыцаря и использовать настоящее оружие. Те же движения, то же направление удара.

— Я бы согласился, но это ведь не объясняет, как он туда пробрался, как умудрился удалить из системы запись об игре на двух человек, не оставив нигде ни единого следа или хотя бы намека.

«Да к черту логику, — подумала Ева. — Сами факты бывают нелогичны».

— Он придумал все это, потому что в игре Черный рыцарь убивает короля. Барт уже проиграл этот сюжет раньше, поэтому он есть на диске. Но он не убивал коня и потому потерпел поражение. В другой раз он должен был уже лучше подготовиться, мог избежать поражения, по крайней мере такого же, как в предыдущий раз, но…

— Когда меч противника ранил его по-настоящему, шок, кровь — все на самом деле, — он был слишком ошеломлен, чтобы среагировать.

— И все завершилось по-настоящему так же, как раньше завершалось в игре. Да, так и было. Надо теперь по-быстрому выбить ордера на обыск, — озабоченно нахмурилась Ева. — Остальные партнеры сами признались, что только они знали все подробности игры и только они вместе с ним в нее играли. Они знали этот сюжет, этот уровень и результаты его предыдущих попыток, значит, только они могли воспользоваться игрой, чтобы убить его.

— Хоть мне и неприятно признавать, что ты права, я не представляю, как это могло быть иначе или с кем-то еще. И, раз уж речь обо мне, сам я чертовски зол, что так на их счет заблуждался. Поверить не могу, что кто-то из них на это способен.

— Вот и он тоже не мог поверить, а уж он-то их знал куда лучше тебя. Черт, люди способны таить, держать в себе и копить столько дряни, что страшно даже подумать, но никто этого не замечает. Ты ведь сохранил эту игру, да?

— Да, — теперь Рорк улыбнулся. — Ты была прямо-таки великолепна. Нужно как-нибудь покататься с тобой верхом по-настоящему.

— Нет, спасибо, — ответила Ева, но вспомнила ощущение скорости и мощи. — Ну, может быть. В любом случае мне нужно просмотреть это еще раз и потом проанализировать. Барт сделал бы то же самое, чтобы изучить игру, подметить собственные ошибки.

— Безусловно.

— Но тому диску, по которому он играл в день убийства, каюк.

— Мы восстановили на нем кое-что. Пока только очень немногое.

Ева кивнула и нажала кнопку вызова лифта.

— Может, это был его личный диск, где он сохранял свои игры, уровни. А может, этот диск дал ему убийца, раз уж он не был зарегистрирован в журнале. Ну, знаешь, «эй, Барт, я тут кое-что подкрутил, — или как там это они называют, — попробуй-ка».

— Если так, то должна была бы остаться еще одна копия, копия Барта. Хотя… если у убийцы голова в порядке, он ее уже уничтожил.

— Может быть. Но люди, бывает, черт знает что хранят.

В эту ночь ей снились кровь и сражения, замки и короли. В этот раз она была наблюдателем и стояла там, расставив ноги, под вой ветра, порывами приносившего смрад смерти. По всей земле валялись раненые воины, они стонали и умоляли о помощи.

Она узнавала тех, кто поворачивался к ней лицом. Это были те, чью смерть она расследовала за годы работы в полиции. Убитые, так много убитых, так много мертвецов, живших у нее в голове, чью гибель она изучала, взвешивала, реконструировала, чтобы понять, кто отнял у них жизнь.

Тех, кто сражался, рубил мечами и секирами, она тоже знала. Она помогла засадить их за решетку. Но здесь, в ее сне, они вырвались на свободу. В снах, этих играх разума, они могли — и убивали снова.

«Но только в снах», — успокаивала себя Ева. И если, видя своего отца, она и содрогалась телом, в его безумно сверкающие глаза она глядела с хладнокровием.

Только в снах.

Она покорно и с немалой долей жалости наблюдала, как Барт сражается в битве, в которой ему не суждено победить. Мечи и магия, игры и сны. Жизнь и смерть.

Она видела, как он был убит. Смотрела оценивающе и внимательно, а между тем его голова со все еще раскрытыми от испуга глазами уже катилась ей под ноги.