Смертельная игра

Молодой человек кивал и соглашался с ее неодобрением: «Образы безумия… застывшие идеи». Когда он подошел ближе, Либерману стало слышно лучше: «…бесстыдная карикатура на благородную человеческую натуру. Только один тип интеллектуалов может получать удовольствие от созерцания этих извращенных сцен».

«Да, — подумал Либерман. — Это доктор, и скорее всего антисемит».

Он с тревогой посмотрел на Клару и Хану и с облегчением понял, что они не слышали этого диалога.

Пара прошла мимо, и дама не смогла удержаться от еще одного ядовитого комментария: «…он нарушил границы хорошего вкуса. На эту выставку не пойдет ни одна уважающая себя молодая особа».

Расслышав на этот раз неодобрительные слова женщины, Хана расстроилась. Либерман приобнял ее за плечи.

— Я думаю, это было адресовано мне, а не тебе, Хана. — Его сестра нервно улыбнулась. — Уверяю тебя, нет ничего плохого в том, чтобы прийти и посмотреть на великое искусство.

— Ты видел, как она на нас посмотрела? — возмущенно сказала Клара, но, обратившись снова к фреске, она с сомнением добавила: — Хотя…

— Хотя что? — спросил Либерман.

— Частично она права, в некотором роде… — Клара показала на изображение в центре стены и подняла брови. — Я хочу сказать, что это довольно… — Она замолчала, не найдя подходящего слова.

— Смело, — подсказала Хана.

— Да, — согласилась Клара. — Смело.

Обнаженные тела Климта выражали чувственность и плотские желания. На центральном панно была изображена потрясающе красивая женщина, которая сидела, прислонившись щекой к колену, а лавина ее роскошных волос низвергалась между раздвинутыми ногами. На ее лице застыло выражение порочной сексуальности, а за приоткрытыми губами видны были зубы.

— Боже, а это что такое? — продолжала Клара. — Какое чудовищное… существо.

Либерман снова заглянул в каталог.

— Гигант Тифон, против которого тщетно сражались даже боги. Рядом с ним фигуры, символизирующие болезни, безумия и смерти.

Клара посмотрела на Хану. Что-то промелькнуло между ними, они обменялись заговорщическим взглядом и едва не рассмеялись.

Зал опустел. Пользуясь освободившимся пространством, Либерман постоял в нескольких местах, рассматривая работу с разных ракурсов. Однако его глаза постоянно возвращались к сидящей соблазнительнице. Что-то в ее лице напомнило ему Кэтрин, второе «я» гувернантки-англичанки.

Воспоминание обрушилось на него, сломав поверхностное сопротивление его собственного сознания. Кэтрин разглаживает больничный халат, тонкая ткань обтягивает ее бедра и живот.

Стыдясь своих мыслей, Либерман отвернулся.

Клара что-то шептала на ухо Хане. Его сестра улыбнулась и прикрыла рот рукой, как будто от удивления. Его охватили противоречивые эмоции: нежность и — неожиданно — разочарование. Клара была взрослой женщиной, на восемь лет старше Ханы, но это не мешало ей легко обмениваться девичьими шуточками с его шестнадцатилетней сестрой. Конечно, игривость Клары — это часть ее обаяния. Но в нынешней ситуации, в этом великом храме искусства, такая игривость казалась уже не признаком хорошего настроения, а незрелостью. Но Либерману тут же стало неловко за свою чрезмерную строгость, и, мысленно поругав себя за это, он направился к своим спутницам.

— А сейчас что вас рассмешило?

— Тебе это будет неинтересно, — лукаво ответила Клара. Либерман пожал плечами. — Пойдем дальше? — спросила она и, взяв Хану под руку, двинулась в конец зала, откуда несколько лестниц вели в боковой проход. Перед тем как покинуть «Бетховенский фриз», Либерман провел пальцами по грубой штукатурке на стене и снова задумался об образе соблазнительницы.

— Быстрей, Макс, я хочу посмотреть Клингера, — сказала Клара. Она энергично махала ему рукой, причем ладонь ее была сложена лодочкой. Хана, заразившись нетерпением Клары, присоединилась к ней.

— Да, Макс, иди скорей сюда.

— Но это тоже Клингер.

— Но это же не его Бетховен, так?

Либерман улыбнулся, забавляясь нетерпением девушек. Они вошли в большой зал в строгом стиле под сводчатым потолком, украшенным керамическими дисками и примитивными скульптурами, которые совершенно очаровали Либермана. Он почувствовал себя археологом, нашедшим чудом сохранившуюся могилу древнего правителя.

— Изумительно, правда? — воскликнул он.

— Да, — ответила Клара. — Но если мы будем двигаться с такой скоростью, то мы никогда не доберемся до главного экспоната.

Не обращая внимания на замечание Клары, Либерман продолжал:

— Очень трогательно, тебе не кажется? Эта атмосфера, которую они создали… Знаешь, я читал в «Нойе пресс» отзыв одного критика, забыл фамилию… Так вот он писал, что к тому времени, когда люди доходят до центрального зала, они впадают в состояние, близкое к гипнозу. Я очень хорошо понимаю, что он имел в виду, а ты?

Вытянув руки перед собой, Клара закрыла глаза и медленно, как лунатик, пошла вперед, шаркая ногами. Неожиданно несколько мужчин вошли в зал. Один из них выглядел особенно напыщенным — высокий бородатый господин в соломенной шляпе и в белом жилете из плотной ткани.

— Клара! — воскликнула Хана.