Смертельная красота

Сергей Алексеевич протягивает ребенку руку, сжатую в кулак. Павлик радостно стукает кулак отца своим кулачком.

– А еще он всем мальчишкам рассказывает истории про трупы. Это тренер уже сам мне сказал, – вздыхает Наталья.

– И че? – пожимает плечами Леся. – Я девкам тоже рассказываю.

– В этом-то и проблема.

Наталья устало опускается на табурет.

– Почему проблема?

Сергей Алексеевич снимает крышку с кастрюли, где кипит вода, и высыпает туда длинный коричневый рис.

– Потому что, любовь моя, это совсем неподходящая тема для детских разговоров.

– Почему?

Помешав крупу в кипятке, он закрывает крышку и поворачивается к жене.

– Потому что дети должны обсуждать мультики, звезд, школу…

– И кто чей краш, – хихикает Олеся.

– И кто чей кринж, – в тон ей усмехается Сергей Алексеевич.

– Ну ты-то куда? Сережа, я пытаюсь поговорить с тобой по-взрослому! Может быть, не стоит рассказывать им про свою работу?

– А что в ней плохого? Я судебно-медицинский эксперт с приличным стажем и кое-каким именем в нашей среде. Я люблю свою работу и умею делать ее хорошо. В конце концов, я потратил на обучение почти десять лет.

– Они дети, – возражает Наталья.

– И они тоже когда-нибудь умрут. Как все. Смерть – это нормальное явление, табуированное по непонятным причинам, но вполне естественное. Если бы люди не умирали, то наш шарик переполнился бы какими-нибудь австралопитеками, и они бы принялись друг друга жрать!

Сергей Алексеевич корчит страшное лицо и резко шагает к сыну, тянущему из миски очередной кусочек перца. Павлик визжит от предвкушения быть пойманным, хватает добычу и драпает из кухни, сшибая косяки на поворотах.

– Они и так друг друга жрали, – замечает Олеся, флегматично листая одним пальцем ленту мессенджера в своем телефоне. – Па, я тоже жрать хочу. Скоро у тебя там?

– Леся, ну ты же девочка!

Подросток поднимает глаза на мать.

– Ма, девочки тоже хотят жрать. Так бывает.

– Это все папино воспитание… Я пойду переоденусь, и будем накрывать на стол.

Наталья выходит из кухни, а отец и дочь хитро перемигиваются. Через секунду Леся возвращается к телефону, а Сергей Алексеевич принимается нарезать в миску крепенькие маленькие помидорчики. В дуршлаге в раковине ждут своей участи пупырчатые огурчики. Маленьким затейливым букетиком в стакане стоят пучки укропа и петрушки.

– Так что же все-таки за повод?

Наталья убеждается, что у детей налит компот, и садится на свое место.

– В следующем месяце у меня выставка, – буднично произносит Сергей Алексеевич. – Миронов Эс А, «Городские улицы», выставочный центр «АртХолл».

– Вау! Па, здорово! – восхищается Олеся.

– Поздравляю, Сережа! – Наталья целует мужа, сидящего рядом. – Твоя первая персональная выставка! Я так тобой горжусь! Что же ты не сказал? Я бы купила вина!

– Отметим, когда она откроется… Ну что, семья, налетай!

Павлик мало что понимает, но протягивает тарелку первым.

* * *

– Смородинова, тебя где носит? Совещание для всех вообще-то! – рычит старший опер на пытающуюся незаметно пробраться к свободному месту Екатерину.

Капитан Смородинова прикладывает руку к сердцу.

– Простите, Сан Саныч. У меня свидетель был по краже. А про совещание я помню. Вы продолжайте, я тихонечко вот тут сяду и буду слушать.

Катя смотрит на начальство честными глазами, при этом усаживаясь на стул. Как примерная ученица, кладет ладошки на колени, обтянутые джинсами.

– Ну-ну.

Сан Саныч цокает языком и перекладывает бумаги на своем столе.

– Итак, пока мы не отвлеклись, Семенов докладывал про разбой на Мещанской.

– Да я почти закончил… – гундосит Семенов, вечно страдающий гайморитом.

– Кать, – шепчет Витек Тихомиров.

– А?

– Ты только себе плюшки купила или мне одну заныкала?

– Какие плюшки? Я на диете.

Смородинова не сводит глаз с Семенова.

– Тогда что у тебя на носу? Если это не сахарная пудра, то к тебе еще больше вопросиков.

– Зараза, – ругается Смородинова, вытирая нос.

– Тебе есть что по делу дополнить? – неправильно понимает ее жест Сан Саныч.

– Конечно, – поднимается Катя. – По району давно слух ходит, что Гавроша видели. Он же у нас по разбою главный спец.

– Гаврошу еще полторашку мотать. И мы его контакты пробили, – отмахивается Семенов.

– Ну пробили так пробили. У меня все, – садится Катя.

– Слухи кто пускает про Гавроша?

– Классуха наша говорила, что Гавроша видела, и тот с ней поздоровался. Потом еще Сяпа Синяк приходил ко мне ныть, чтобы я его закрыла, потому что он Гаврошу бабки торчит с тех пор, как его последний раз закрывали. Ну и так челики болтают.

– Ёперный театр, Смородинова! – Сан Саныч проводит ладонью по лицу. – Мне иногда кажется, что ты не капитан полиции, не взрослая женщина, а ПТУшница какая-то со словарным запасом не самого умного подростка.

– А я с ней работаю, – вздыхает Тихомиров, – в одном кабинете.

– Да и ты такой же, – отмахивается Сан Саныч. – Семенов, пробей еще раз Гавроша. Ну действительно, очень на его почерк похоже.

– Отработаем, – согласно кивает Семенов, шмыгнув носом.

– Тихомиров, что у вас по краже?

– Так Катька же свидетеля трясла, – кивает Витек на напарницу.